— Нет, Элен, — ответил Алек. — Чтобы не дать Дугалу перерезать глотку Брайану, как он собирался. На вашем месте я бы не упоминал об этом в разговоре с Дугалом.
— Я не собираюсь.
К счастью, план удался и Элен к тому времени, как их нашел Дугал, была уже пять месяцев беременна.
— Суеты со всеми этими делами было много, — говорил Алек, — одних только ругательных писем отправлено в обе стороны невесть сколько, но наконец они договорились, и Элен с Брайаном получили во владение дом в Лаллиброхе за неделю до того, как родился ребенок. Они обвенчались накануне, — прибавил он, — и после этого он перенес ее через порог уже как жену. Говорил потом, что чуть не надорвался, когда поднял ее.
— Вы рассказываете так, словно хорошо знали их, — заметила я, закончив процедуру и вытирая полотенцем липкие от мази руки.
— А я и знал, — совсем уже сонно откликнулся Алек, разомлевший от тепла.
Веко опустилось на его единственный глаз, и с лица исчезло выражение недовольства, из-за которого Алек казался таким сердитым.
— Элен я знал хорошо, ясное дело. Брайана узнал много лет спустя, когда он привез сына в Леох. Мы с ним сошлись. С лошадьми управлялся отлично.
Голос смолк, глаз закрылся плотно.
Я прикрыла простыней распростертое тело старика и на цыпочках удалилась, оставив его дремать у огня.
Покинув Алека спящим, я поднялась к себе в комнату, где нашла Джейми в том же состоянии, что и Алек. В пасмурный, дождливый день количество способных занять тебя домашних дел не так уж велико; мне не хотелось ни будить Джейми, ни разделять с ним сонное забвение, значит, оставались либо чтение, либо вязание. Что касается последнего, то тут мои способности можно оценить при помощи выражения «ниже среднего уровня», поэтому я решила позаимствовать книжку из библиотеки Колума.
В соответствии со специфическими архитектурными принципами, положенными в основу конструкции замка Леох, — то есть полным отвращением к прямым линиям, — лестница, ведущая в апартаменты Колума, делала два правых поворота, каждый из них начинался после небольшой площадки. На второй площадке обычно стоял слуга, готовый сбегать по какому-нибудь поручению или же оказать помощь лэрду, но сегодня слуги там не оказалось. Сверху до меня доносились голоса: возможно, слуга находился у Колума. Я помедлила у двери, не зная, удобно ли войти.
— Я всегда знал, что ты глуп, Дугал, но я не думал, что ты полный идиот.
С юных лет привыкший к обществу домашних наставников и не употреблявший тех выражений, какими пользовался его младший брат во время вооруженных стычек и в разговорах с простыми людьми, Колум обычно говорил без того резкого шотландского акцента, который был свойствен речи Дугала. Но сейчас его тон утратил свой культурный оттенок, и оба голоса казались почти неразличимыми, оба звучали на низких, гневных нотах.
— Можно было ожидать от тебя подобного поведения в двадцать лет, но ведь тебе, слава богу, уже сорок пять!
— Ну, тебе-то вряд ли приходится судить о подобных вещах со знанием дела, верно? — ответил Дугал с наглой издевкой.
— Вот именно, — резко отозвался Колум. — Мне не так уж часто случалось благодарить Бога, но, возможно, он поступил со мной лучше, нежели я считал. Я достаточно много раз слышал, что мозги у мужчины перестают работать, когда у него член торчит торчком, и теперь готов этому поверить.
Раздался громкий шум от ножек кресла, передвигаемого по каменному полу.
— Если братьям Маккензи, — продолжал Колум, — достался на двоих один член, но и одни мозги, то я своей долей имущества доволен!
Я поняла, что третий участник в этом сугубо личном разговоре решительно нежелателен, и потихоньку отошла от двери, чтобы спуститься вниз.
Шелест чьих-то юбок на первой лестничной площадке вынудил меня остановиться. Я не хотела, чтобы кто-то обнаружил, что я подслушиваю у дверей кабинета лэрда. Верхняя площадка была широкой, а одну из стен почти от пола до потолка закрывал гобелен. Ноги мои будут видны, но тут уж ничего не поделаешь.
Притаившись, словно крыса, за гобеленом, я слушала шаги, медленно подымающиеся по ступенькам, потом невидимый посетитель подошел к двери и остановился на дальнем конце площадки, поняв, как и я, что разговор братьев носит сугубо частный характер.
— Нет, — говорил теперь уже гораздо спокойнее Колум. — Конечно же, нет. Эта женщина — ведьма, колдунья или что-то вроде.
— Да, но…
Ответ Дугала был нетерпеливо прерван братом:
— Я ведь сказал, что займусь этим. Не беспокойся, младший брат, я прослежу, чтобы с ней все было как надо. — В голосе Колума проскользнула нота раздраженного недовольства. — Я тебе вот что скажу. Я написал герцогу, что он может приехать и поохотиться в угодьях над Эрликом, пострелять там оленей. Я собираюсь отправить с ним Джейми. Может, если герцог сохранил к нему доброе отношение…
Дугал перебил его каким-то замечанием на гэльском, очевидно грубоватым, потому что Колум рассмеялся и ответил:
— Нет, я полагаю, Джейми достаточно взрослый и сумеет постоять за себя. Но если герцог захочет вступиться за него перед его величеством, это даст парню наилучший шанс на помилование. Если хочешь, я сообщу его светлости, что ты тоже поедешь. Можешь помочь Джейми, если у тебя есть такое желание, и тебя не будет здесь, пока я улажу дело.
Какой-то глухой звук послышался с дальнего конца площадки, и я рискнула выглянуть. Я увидела Лаогеру, бледную, как стена позади нее. Она держала поднос с графином; оловянная кружка упала с подноса на покрытый ковром пол — этот звук я и услыхала.
— Что там такое? — раздался из кабинета неожиданно громкий голос Колума.
Лаогера опустила поднос на столик возле двери, в спешке едва не уронив графин, повернулась и стремительно убежала.
Я услышала за дверью приближающиеся шаги Дугала и поняла, что незаметно спуститься по лестнице мне не удастся. Я еле успела выбраться из своего укрытия, поднять с ковра кружку и поставить ее на поднос.
— А, это вы? — Дугал несколько удивился. — Миссис Фиц прислала с вами лекарство для Колума? У него болит горло.
— Да, — ответила я. — Она надеется, что ему от этого скоро станет лучше.
— Я не сомневаюсь, — Колум медленно подошел к двери и улыбнулся мне. — Поблагодарите миссис Фиц от моего имени. И спасибо вам, моя дорогая, что вы это принесли. Не присядете ли вы на минутку, пока я его выпью?
Разговор, который я подслушала, заставил меня забыть о первоначальной причине моего прихода, но теперь я вспомнила о своем намерении попросить книгу. Дугал извинился и ушел, а я последовала за Колумом в его библиотеку, где он любезно указал мне на книжные полки.
Цвет лица у Колума был еще яркий, ссора с братом свежа в памяти, но он отвечал на мои вопросы о книгах с достаточной степенью его обычной уравновешенности. Только блеск глаз да некоторая напряженность осанки выдавали его мысли.
