— Задай ей, Джон! — проорал кто-то. — Принимайся за дело!
Джон Макри, чувствительный к чисто театральной стороне своего занятия, поднял плеть на уровень пояса и окинул взглядом толпу. Потом подошел ко мне и осторожным движением повернул меня лицом к стволу дерева, так что я почти касалась грубой коры. Отступил шага на два, размахнулся — и опустил плеть.
Потрясение оказалось сильнее боли. Только после нескольких ударов я поняла, что стражник по мере возможности старался щадить меня. Один или два удара были настолько сильными, что содрали кожу; эти места очень жгло.
Я крепко зажмурилась и прижалась щекой к дереву, стараясь всем напряжением сил отвлечься от происходящего — быть где-то еще… И вдруг я услышала нечто, немедленно вернувшее меня в реальность.
— Клэр!
Веревка, которой были обмотаны мои запястья, имела достаточную слабину, чтобы я могла повернуться лицом к толпе. Мой неожиданный рывок привел к тому, что стражник полоснул плетью по воздуху, потерял равновесие и ударился головой о сук. Это произвело сильное воздействие на толпу, которая разразилась руганью и насмешками по адресу Джона.
Волосы упали мне на глаза и прилипли к лицу, мокрому от пота и слез. Я замотала головой, и в конце концов, хоть и глядя искоса, глаза мои подтвердили то, что услыхали уши.
Джейми пробивал себе дорогу сквозь плотно сбитую толпу, беспощадно используя преимущество своего роста и силы.
Я почувствовала себя как генерал Маколиф в Бастони при виде Третьей армии Паттона.
[42]
Несмотря на страшную опасность, угрожавшую Джейли, мне и самому Джейми, я никогда еще не была так счастлива при виде кого-либо.
— Это муж ведьмы! Это ее муж! Вонючий Фрэзер! Преступник!
Эти и им подобные возгласы раздавались в толпе вместе с проклятиями и оскорблениями, относившимися ко мне и Джейли.
— Хватайте его тоже! Сжечь их! Сжечь их всех!
Массовая истерия, на время ослабленная происшествием со стражником, вспыхнула с новой силой.
Помощники стражника кинулись к Джейми, стараясь удержать его, и он вынужден был остановиться. На каждой руке у него повисло по человеку, но он все же тянулся одной рукой к поясу. Полагая, видимо, что он тянется за ножом, один из стражей закона сильно ударил его в живот.
Джейми слегка пригнулся, потом выпрямился и въехал локтем в нос тому, кто его ударил. Временно освободив одну конечность, он не обращал внимания на то, что в другую вцепился второй противник. Джейми сунул руку в спорран, потом поднял ее и что-то бросил, но, прежде чем это что-то взлетело в воздух, до меня донесся крик:
— Клэр! Стой неподвижно!
Не слишком у меня много возможностей двигаться, успела в изумлении подумать я. Темный предмет летел прямо мне в лицо, и я чуть было не попятилась, но вовремя остановилась. Предмет ударился о мою голову — и темные бусины четок упали мне на плечи, аккуратно обмотавшись вокруг шеи, словно болас.
[43]
Впрочем, не совсем аккуратно: нитка зацепилась за правое ухо. Глаза у меня заслезились от резкого удара, я встряхнула головой, и четки легли на место, а распятие повисло между обнаженными грудями.
На лицах тех, кто стоял в первом ряду, выразилось испуганное удивление. Их внезапное молчание подействовало на остальных, и возбужденный рев прекратился. Голос Джейми, обычно мягкий даже в гневе, зазвенел в тишине, на этот раз в нем мягкости не осталось и следа:
— Разрежьте веревку!
Помощники стражника уже слиняли, и толпа расступилась перед Джейми, когда он двинулся вперед. Макри, разинув рот, глядел, как он приближается.
— Я сказал, разрежь веревку! Ну!
Стражник, выведенный из оцепенения надвигающимся на него апокалиптическим видением огненноволосой смерти, задвигался и поспешно извлек свой кинжал. Перерезанная веревка, дернувшись, упала, и руки мои повисли, словно две палки, и заныли от боли, я пошатнулась и упала бы, но крепкая и такая знакомая рука подхватила меня под локоть и помогла выпрямиться. Я прижалась лицом к груди Джейми, и теперь мне ничего не было страшно.
Должно быть, я на несколько мгновений потеряла сознание, или так мне показалось от переполнившего меня чувства освобождения. Когда я опомнилась, Джейми держал меня, обняв за талию, а его плед был наброшен мне на плечи, укрывая от таращившихся глаз жителей деревни. Кругом по-прежнему гудели голоса, но в них уже не слышалось буйной и радостной жажды крови.
Голос Матта — а может, то был Джефф? — прорезался сквозь общий гул:
— Кто вы такой? Как вы посмели вмешаться в расследование суда?
Я скорее почувствовала, чем увидела, как толпа подалась вперед.
Джейми был большой и сильный, он был вооружен, но тем не менее он был один. Я теснее прильнула к нему, он прижал меня крепче правой рукой, но левая скользнула к ножнам на бедре. Серебристо-голубоватое лезвие со зловещим присвистом наполовину показалось из ножен, и передняя линия толпы замерла.
Однако судьи были сделаны из более стойкого материала. Выглянув из своего укрытия, я увидела, что Джефф уставился на Джейми. Матт казался скорее ошеломленным, нежели возмущенным.
— Вы осмеливаетесь восставать против Божьего суда? — проверещал во гневе толстый маленький судья.
Джейми выхватил палаш полностью из ножен и воткнул его в землю, так что рукоятка задрожала от силы удара.
— Я восстал на защиту этой женщины и на защиту правды, — ответил Джейми. — Если кто-либо здесь выступает против них обоих, пусть ответит мне, а потом уже Богу.
Судья заморгал, словно бы не в состоянии поверить в возможность подобного поведения, затем снова перешел в нападение:
— Вы не имеете права нарушать работу этого суда, сэр! Я требую, чтобы вы немедленно отпустили обвиняемую. А ваш поступок будет рассмотрен немедленно.
Джейми смотрел на судей с величайшим спокойствием. Я слышала тяжелое биение его сердца, но его руки были тверды, словно камень, одна оставалась на рукоятке палаша, вторая — на кинжале у пояса.
— Что касается этого, сэр, то я принес обет у алтаря Господа защищать эту женщину. И если вы утверждаете, что ваша власть превыше власти Всемогущего Бога, то я должен сообщить вам, что не разделяю подобного мнения.
Последовавшее за его словами молчание было прервано негромким смешком, который эхом повторился там и сям в толпе. Если симпатии собравшихся и не перешли на нашу сторону, то все же та сила, которая несла нас к гибели, была сломлена.
