— Этот? — спросил он.
— Да. — Я отступила. — Осторожнее! Не подходи к нему слишком близко!
С откровенным недоверием он переводил взгляд с меня на камень. Возможно, он был прав. Я вдруг усомнилась в правдивости моей истории.
— Я… я ведь ничего об этом толком не знаю. Возможно… оно… закрылось после случая со мной. Или действует только в определенное время года. Это произошло незадолго до Белтейна.
Джейми взглянул через плечо на солнце, плоским диском повисшее посреди неба под прикрытием тонкого просвечивающего облака.
— А теперь уж скоро Самхейн, — сказал он. — День всех святых. Подходит или как? — Он невольно вздрогнул, несмотря на шутливый тон. — Когда ты проходила… что ты тогда сделала?
Я попыталась вспомнить. Мне было ужасно холодно, я спрятала руки под мышки.
— Я обошла столбы, искала надписи. Обошла безрезультатно, никаких надписей не было. Потом я подошла близко к расколотому камню и услышала жужжание, словно там были пчелы…
Так оно было и теперь — словно пчелы жужжали. Я отпрянула, как от змеи.
— Оно еще там! — закричала я в полной панике и обхватила руками Джейми, но он твердо отстранил меня, весь побелевший, и снова повернул лицом к камню.
— А потом что?
Стонущий ветер врывался мне в уши, но голос Джейми звучал резче ветра.
— Я дотронулась до камня рукой.
— Сделай это.
Он подтолкнул меня и, так как я не двигалась, схватил за запястье и прижал мою ладонь к пятнистой поверхности камня.
Хаос разверзся и вобрал меня в себя.
Но вдруг солнце прекратило свое бешеное вращение в глубине моих глаз, утихнул пронзительный крик, остался только другой настойчивый звук — голос Джейми, повторяющий мое имя.
Я была слишком слаба, чтобы сесть и открыть глаза, но я слабо шевельнула рукой, чтобы показать ему, что я еще жива.
— Я в порядке, — произнесла я.
— Это правда? Господи, Клэр! — Он прижал меня к груди и держал крепко. — Боже, Клэр, я думал, что ты умерла, честное слово. Ты… ты начала куда-то уходить. У тебя сделалось такое лицо, как будто ты насмерть перепугана. Я… я оттащил тебя от этого камня. Я остановил тебя. Я не должен был этого делать, прости меня, милая.
Глаза мои открылись настолько, что мне было видно его лицо надо мной — потрясенное и испуганное.
— Ничего страшного.
Говорить мне было еще трудно, я чувствовала себя подавленной и растерянной, но сознание прояснялось. Я попробовала улыбнуться, но губы свело судорогой.
— По крайней мере… мы знаем… что оно действует.
— О боже, конечно действует.
Джейми бросил в сторону камня взгляд, в котором страх смешался с отвращением.
Он оставил меня, чтобы намочить платок в дождевой воде, скопившейся в каменной выбоине. Обтер мне платком лицо, все еще бормоча извинения и уверения. Наконец мне стало лучше, и я села.
— Ты так и не поверил мне до конца? — Толком не очнувшись, я, однако, чувствовала себя реабилитированной. — Но это правда.
— Да, правда.
Джейми сел рядом со мной и несколько минут смотрел на камень.
Я прикрыла влажным платком лицо — дурнота еще не совсем прошла. Джейми вдруг вскочил, подошел к камню и шлепнул по нему рукой. Ничего не произошло, и через минуту он, опустив плечи, вернулся ко мне.
— Может, оно действует только по отношению к женщинам, — неуверенно сказала я. — В легендах всегда говорится о женщинах. Или это я такая.
— Я, во всяком случае, не такой, — ответил он. — Но лучше убедиться.
— Джейми, осторожнее! — крикнула я — совершенно попусту, потому что он зашагал к камню, снова шлепнул его ладонью, прислонился к нему, прошел расщелину в од-ну сторону, потом в обратную — камень оставался неподвижным тяжелым монолитом, не более того. Что касается меня, то я вздрагивала при одной мысли о приближении к этой двери в безумие.
И все же. Все же, когда я на этот раз начала входить в царство хаоса, я думала о Фрэнке. Я была уверена, что чувствую его. Где-то там в пустоте засиял крошечный, чуть не с булавочную головку ореол света — и Фрэнк был в нем. Я это знала. И знала также, что рядом со мной есть еще одна светлая точка — обращенное к камню лицо, мокрое от пота, несмотря на холодный день.
Джейми вернулся и взял меня за обе руки. Поднес их одну за другой к губам и торжественно поцеловал.
— Моя леди, — произнес он негромко — Моя… Клэр. Нет смысла ждать. Я должен расстаться с тобой сейчас.
Я не могла выговорить ни слова, но выражение моего лица было так же легко прочитать, как и всегда.
— Клэр, — продолжал Джейми настойчиво, — там, по другую сторону этого… этой вещи — твое время. Там твой дом, твоя страна. Все, к чему ты привыкла. И… Фрэнк.
— Да, — сказала я, — Фрэнк там.
Джейми взял меня за плечи, поставил на ноги и проговорил почти с мольбой:
— На этой стороне для тебя ничего нет, милая! Ничего, кроме насилия и опасности. Иди!
Он повернул меня к камню и слегка подтолкнул. Но я снова повернулась к нему и схватила его за руки.
— Разве для меня и в самом деле ничего нет по эту сторону, Джейми?
Я упорно смотрела ему прямо в глаза.
Он мягко высвободился и, не ответив, отступил назад, внезапно обернувшись изображением из других времен на фоне затянутых дымкой холмов; жизнь на его лице была лишь игрой теней на плоских слоях краски — напоминание некоего художника о забытых краях и о страстях, давно угасших.
Но я посмотрела в глаза, полные боли и томления, и он снова сделался плотью, реальной и живой, — возлюбленным, мужем, человеком.
Мука моя, вероятно, очень ясно отражалась на лице, потому что Джейми, помедлив, повернулся к востоку и указал на что-то внизу на склоне.
— Тебе видно, что находится вон там, за дубами? Примерно на полдороге?
Я увидела и дубы, и то, на что он указывал, — полуразрушенный и заброшенный фермерский дом.
— Я спущусь к этому дому и останусь там до вечера, чтобы убедиться… быть уверенным, что ты в безопасности.
Он смотрел на меня, но не прикасался ко мне — и вдруг закрыл глаза, словно ему стало невыносимо дольше смотреть.
— Прощай, — сказал он и повернулся уходить.
Я глядела ему вслед, оцепенев, но вдруг вспомнила: я непременно должна ему что-то сказать. Я окликнула его. Он остановился и некоторое время не двигался, стараясь справиться со своим лицом. Оно было бледное, неподвижное, с бескровными губами, когда он повернулся ко мне.
— Да?
— Есть одна вещь… я имею в виду, что мне нужно кое-что тебе сказать, прежде чем… я уйду.
