На этот раз мы все расхохотались.
— Брайан принял такую аргументацию? — спросила я.
— О да, — ответил Айен. — Я стоял рядом и кивал каждый раз, когда Джейми умолкал, чтобы перевести дух. Когда Джейми окончательно выговорился, Брайан вроде бы закашлялся и говорит: «Понимаю». Потом выглянул в окно, постоял так, помахивая ремнем и качая головой, словно что-то обдумывал. А мы с Джейми тоже стояли и ждали, как он выразился, бок о бок. Ждали и потели. Наконец Брайан повернулся к нам и велел идти за ним в конюшню.
— В конюшне он дал каждому из нас по метле, по щетке и по ведру и отправил нас к башне, — перехватил Джейми нить рассказа. — Сказал, что я его убедил и поэтому он выбирает более «полезную» форму наказания.
Айен медленно-медленно поднял глаза вверх, как бы разглядывая ряд за рядом грубые камни, из которых сложена башня.
— Высота этой башни шестьдесят футов, — объяснил он мне, — а диаметр тридцать футов, и в ней три этажа.
Он тяжело вздохнул.
— Мы подмели башню, все три этажа, сверху донизу, а потом выскоблили ее снизу доверху. На это ушло пять дней, и я, если закашляюсь, до сих пор чувствую во рту вкус гнилой овсяной соломы.
— Ты попытался убить меня на третий день, — вставил Джейми, — за то, что я втравил нас обоих в это дело.
Он осторожно потрогал голову.
— У меня остался здоровый шрам в том месте, куда ты меня двинул ручкой метлы.
— Вот именно, — любезно согласился Айен, — я это сделал после того, как ты второй раз расквасил мне нос, так что мы квиты.
— Что касается возврата долгов, на Муррея можно положиться, — отпарировал Джейми.
— Погодите-ка, — начала я, загибая палец за пальцем, — по-вашему выходит, что Фрэзеры упрямы, Кэмпбеллы трусливы, Маккензи любезны, но коварны, а Грэхемы глупы. Какую же славу снискали Муррей?
— На них можно положиться в бою, — хором ответили Джейми и Айен и засмеялись.
— Положиться можете, — внес поправку Джейми, — если рассчитываете, что они на вашей стороне.
Дженни поглядела на мужа и брата с укором и покачала головой.
— А мы даже не выпили вина до сих пор, — сказала она, отложила шитье и с трудом встала на ноги, — Клэр, пошли со мной, узнаем, приготовила ли миссис Крук какое-нибудь печенье к вину.
Спустившись через четверть часа в холл с подносами, я услыхала, как Айен сказал:
— Так ты не против, Джейми?
— Не против чего?
— Что мы женились без твоего согласия, я имею в виду нас с Дженни.
Дженни, которая шла впереди меня, внезапно остановилась возле двери в гостиную.
С широкого кресла на двоих, в котором удобно развалился Джейми, подложив под ноги подушечку, донеслось короткое фырканье.
— Я же не сообщил вам, где нахожусь, и вы не знали, когда я вернусь и вернусь ли вообще… Как же я могу обвинять вас за то, что вы меня не подождали?
Айен был мне виден в профиль, он склонился над корзинкой для дров. Длинное добродушное лицо казалось немного хмурым.
— Я не считаю это правильным, тем более что я калека…
Новое фырканье, уже более громкое.
— Дженни не могла бы найти лучшего мужа, даже если бы ты потерял обе ноги и руки в придачу, — пробурчал Джейми.
Бледное лицо Айена слегка порозовело от смущения. Джейми кашлянул, спустил ноги с кресла и наклонился поднять выпавшую из корзинки щепку для растопки.
— Как ты вообще решился жениться с этими твоими сомнениями?
— Господи, дружище! — воскликнул Айен. — Ты воображаешь, что у меня был выбор, как поступить? Имея дело с членом семьи Фрэзеров?
Он с улыбкой тряхнул головой.
— Она как-то подошла ко мне в поле, когда я чинил телегу, у которой сорвалось колесо. Вылез я из-под телеги, весь в грязи, и вижу: она стоит, ну прямо как куст, усыпанный бабочками. Оглядела меня с ног до головы и говорит…
Айен вдруг умолк и поскреб ногтями голову.
— Ну, я даже не помню, что именно она сказала, но кончилось тем, что она меня поцеловала, прямо такого вот чумазого, и говорит: «Отлично, значит, мы поженимся в День святого Мартина…»
Он с комической беспомощностью развел руками.
— Я все пытался объяснить, что мы не должны так поступать, пока не обнаружил, что стою перед священником и даю обет: «Я беру тебя, Дженет…» — ну и так далее, все что положено, какие-то невероятные обещания.
Джейми со смехом откинулся на спинку кресла.
— Мне это знакомо, — сказал он. — Чувствуешь себя так, словно провалился в пустоту.
Айен улыбался теперь уже без всякого смущения.
— Дело сделано, и конец. И знаешь, даже теперь, как увижу Дженни, когда она стоит на холме, освещенная солнцем, или просто держит на руках маленького Джейми и не глядит на меня, тут же и подумаю: «Господи, да не может быть, что она моя…»
Он помотал головой, и каштановые волосы упали на лоб.
— А потом она повернется да улыбнется мне… Ну, ты сам понимаешь. У тебя с Клэр, по-моему, то же самое. Она ведь… какая-то особенная, верно?
Джейми кивнул. Улыбка оставалась у него на лице, но была уже другая.
— Да, — ответил он тихо. — Да, она такая.
После портвейна и бисквитов Джейми и Айен продолжали вспоминать свое общее детство и своих отцов. Уильям, отец Айена, умер прошлой весной, оставив Айену в наследство управление имением.
— А ты помнишь, как твой отец взял нас в кузницу, чтобы мы посмотрели, как закреплять тележную ось?
— Ага, и он никак не мог понять, чего это мы все вертимся и ерзаем…
— И спросил, не надо ли тебе в уборную…
Оба они так хохотали, что я, не дождавшись от них окончания истории, вопросительно посмотрела на Дженни.
— Жабы, — коротко пояснила она. — У обоих под рубашкой сидело по пять или по шесть штук.
— О господи! — простонал Айен. — Когда одна выбралась у тебя из-под рубашки и прыгнула прямо в горн, я думал, что умру.
— Я представить себе не могу, как это мой отец в конце концов не сломал мне шею, — заявил Джейми. — Диво дивное, что я все-таки вырос.
Айен вдумчиво поглядел на своего собственного отпрыска, который весьма сосредоточенно занимался тем, что устанавливал одно полено на верхушке другого.
— Я просто не знаю, как мне быть, когда настанет время задать трепку моему сыну. Мне кажется, он… такой малыш.
Он с выражением полной беспомощности показал на пухленькую маленькую фигурку у очага.
Джейми окинул своего тезку вполне трезвым взглядом.
— Ну, он в свое время станет таким же дьяволенком, какими были мы с тобой. В конце-то концов, я когда-то был таким вот маленьким и невинным.
