Затем она выбежала на улицу, встала рядом с матерью и та закрыла дверь. Томас пошел осмотреть дом, который теперь принадлежал ему.
Судебные приставы вскоре ушли, и Томас остался один. Он был доволен тем, что все комнаты были просторны и расположены в геометрическом порядке в лучших традициях строительства, испытавшего раннее влияние Иниго Джоунса. Правда, он здесь не обнаружил ни одной утонченной детали. Томас решил соорудить везде новые камины по своему проекту со специальными полками на летнее время. Полки будут крепиться скрытыми стяжными муфтами над решеткой. Стены обклеят узорчатыми обоями приятного цвета. Томас расширит дверные косяки, вставит двойные двери светло-золотистого цвета, создаст и украсит альковы изящной лепниной, а также внесет еще ряд других усовершенствований, чтобы у Кэтрин был дом, в каком она всегда хотела жить.
Сделав пометки и внеся в записную книжку мерки, он вышел из дома через заднюю дверь, ведшую в мощеный двор. Кэтрин расстроится тем, что здесь нет сада, поэтому он решил огородить стеной небольшой участок земли, расставить в горшках растения, какие Изабелла видела на площадях во время путешествия по Италии.
Перебирая ключи на большой связке, которую Томас достал из кармана, он начал ходить по просторному двору, по обе стороны которого стояли двухэтажные помещения крепкой постройки и с добротными крышами.
Томас по очереди открывал двери каждого здания, заглядывал в них, убеждался, что кроме паутины и строительного мусора в них больше ничего нет, затем снова поворачивал ключ в висячем замке. В этих местах предстояло расположить мастерские, где будут работать ремесленники, без которых его дело было бы невозможно. Все будет хорошо спланировано и продумано — помещение для фанеровки будет расположено под комнатой для набивки матрацев перьями, и жара, которая будет подниматься от печей, сохранит набивку для кроватей, диванов и кресел пушистой и сухой. Перед ним в дальнем конце двора находилась дверь, ведущая в другое здание — оно было трехэтажным, имело квадратную форму, точно конюшня, с отдельным двориком посередине. Здесь он решил устроить магазин краснодеревщика со складскими помещениями, стекольной комнатой и еще одним помещением для перьев. Завтра начнется работа по уборке мусора, оставленного застройщиком, а также грязи и экскрементов, оставленных повсюду бездомными и нищими, которые устраивались в пустом здании на ночлег до тех пор, пока на дверях не повесили крепкие замки. Вероятно, маленькая Элизабет Дейвис видела, как эти оборванные создания спали, где могли, и пришла в ужас при мысли, что ей придется покинуть дом. Окна вставят, все побелят, сделают необходимый ремонт. Потом из прежней мастерской сюда доставят верстаки и оборудование. Томас уже создал макет новой визитной карточки, которую распространит, когда начнется работа в этих просторных и удобных помещениях. Под гравюрой украшенного и обитого кресла, точной копии символа его ремесла, который будет покачиваться на улице над входом, значились простые слова: «Чиппендейл и Ренни, Краснодеревщики и обойщики на улице Св. Мартина, Черинг Кросс, Лондон».
Томас уже собирался уходить, когда его внимание привлекло нечто похожее на большой сверток, лежавший в темном углу. Он остановился и уставился на него. А что, если это тело человека? Сотни бедняков и бездомных умирали у дверей, в темных улочках и любых других местах, где болезнь и голод настигали жертву.
Томас подошел к свертку и заметил длинные спутавшиеся черные женские волосы. Она лежала на соломе лицом вниз. Ее исхудавшее тело прикрывало грязное тряпье и солома. Томас догадался, почему она так накрыта, когда снял с нее тряпье, чтобы пощупать пульс на шее. Обнаженные плечи говорили о том, что она нага. Вероятно, с нее сняли последнюю одежду, что случалось, когда лишенные жалости существа убеждались в беспомощности больных и умирающих.
Она была жива. Пульс едва прощупывался, но бился. Томас перевернул ее, просунул руки ей под плечи и убрал волосы, закрывавшие лицо. Несмотря на болячки вокруг закрытых глаз и рта, он тут же узнал ее.
— Сара!
Ответа не последовало. Томас снял пальто, завернул ее и внес в дом. Он опустил ее на сиденье близ окна и бросился на улицу за наемным экипажем. Вскоре он приехал на Арлингтон-стрит. Слуга впустил Томаса вместе с его ношей.
Услышав его голос, Изабелла подошла к двери гостиной и увидела Томаса, державшего в руках безжизненное тело женщины, которое было завернуто в пальто. С головы ниспадали длинные черные волосы, в них запуталась солома. Пораженная Изабелла ахнула, она догадалась, кто эта женщина. От испуга у нее сделались круглые глаза.
— Она жива, — сообщил Томас, — но очень больна. Спасти ее будет нелегко.
Изабелла немедленно отправила лакея к врачу, а сама первой взбежала наверх по лестнице и вошла в спальню приготовить постель. Томас осторожно опустил Сару, та простонала в горячке, когда Изабелла сняла с нее пальто и накрыла одеялом. Домоправительница и две служанки пришли на помощь, одна несла медный кувшин с горячей водой, вторая — таз. Оставив их ухаживать за Сарой, Изабелла проводила Томаса до лестничной площадки. Уже второй раз за этот день он на себе ощутил взгляд, полный огромной благодарности.
— Томас, ты нашел мою сестру. Я вечно останусь у тебя в долгу.
В порыве чувств она легко поцеловала его в губы. Оба испытали неожиданный чарующий миг. Изабелла повернулась и поспешила к Саре.
Томас уже стоял у выхода, как услышал, что его тихо зовут по имени. Он оглянулся через плечо, обернулся и улыбнулся. Со стороны кухни вышла Элизабет Дейвис, собираясь подняться наверх. Она несла на подносе стакан с ячменным напитком и небольшую чашку с дымящимся мясным бульоном. На девочке было аккуратное синее платье, ей нашли домашний чепец и фартук, который оказался великоватым, на ее светящееся от гордости личико было приятно смотреть.
— Это мое первое задание. Маме подыщут очки, она станет прислуживать только домоправительнице, а это значит, что ей будет легче, чем обычной служанке вроде меня.
— Ты быстро освоилась на новом месте.
— Миссис Тренч лишь прочитала ваше письмо и все тут же решила.
— Тогда не бездельничай. Я хочу, чтобы ты доказала, что я не напрасно прислал тебя сюда вместе с матерью.
Элизабет радостно кивнула и пошла дальше.
— Мистер Чиппендейл, я никогда не подведу вас. Никогда, никогда.
Томас кивнул, почувствовав приятное удивление, и вышел из дома. Элизабет осторожно несла поднос, чтобы не пролить ни капли бульона, и стала подниматься по лестнице, думая, что мистер Чиппендейл всегда останется для нее героем. Подобно святому Георгию он ради нее убил дракона нищеты и голода, будто она была принцессой, обитавшей в башне. Он избавил ее от безотрадного будущего, о котором было страшно подумать. Наивная, восхищенная Элизабет Дейвис полюбила своего рыцаря на белом коне.
Несколько недель Сара находилась на грани жизни и смерти. Изабелла все время ухаживала за ней и кормила самой лучшей едой. Силы Сары постепенно восстановились до такой степени, что она на короткое время могла встать с постели, а если чувствовала слабость, то лежала у окна спальни на раскладушке. Изабелла немедленно сообщила матери, что Сара находится у нее и очень серьезно больна. Августа приехала в Лондон и поселилась рядом у знакомых. Сначала Августа печалилась, но как только Сара поправилась и узнала ее, мать начала изливать больной все свое недовольство, врач запретил ей навещать дочь. После этого мать обиделась и вернулась в Бат, не догадываясь, что оставила младшую дочь в шоке не только по этой причине. Сначала Сара узнала мать лишь по голосу. Августа стала не только непомерно тучной, все ее лицо обезобразилось от ртутных румян, которыми та пользовалась много лет, ее веки были постоянно опухшими, а потерянные зубы заменили полным комплектом фарфоровых, как-то нелепо блестевших, когда она раскрывала пунцового цвета губы. Что же до волос, то Августа всегда носила самые модные парики и никто не догадывался, что ее череп почти лишился растительности из-за краски, которой она пользовалась в молодости. Ее постигла та же судьба, что и многих женщин и мужчин, которые красоты ради накрашивали лица, не прислушиваясь к советам врачей, предостерегавших, что пользоваться косметикой все равно что приобрести законное свидетельство о смерти. Сара, чья кожа пострадала от грима и шальной жизни, с прежней враждебностью смотрела на сестру, завидуя ее безупречному цвету лица. Изабелла пользовалась лишь губной помадой, пудрой и черной краской для ресниц из ламповой сажи, чтобы подчеркнуть свою естественную красоту. У Сары еще не было сил держать зеркало в руках. Она попросила Изабеллу принести ей зеркало и подержать его перед ней. Поскольку Сара стала ворчливой и вспыльчивой, если ее злили, Изабелла сделала так, как она просила. Сара простонала, увидев свои впавшие глаза, безжизненное лицо, белое, как подушки, на которых она лежала.
