— Может, дать ей что-нибудь… какое-нибудь противоядие? — беспомощно спросила я.
— У вас на кухне, случайно, не найдется веточки розмарина?
— Наверняка у Феникс где-нибудь есть — она просто, без ума от специй.
— Тогда вскипятите воды, положите туда розмарин, щепотку заварки и несколько листиков мяты и принесите сюда. Ах, да, и прихватите полотенце. Сделаем ей компрессы, а потом, когда она сможет пить, напоим ее горячим чаем.
На кухне Суэла промывала ранку Феникс, изливая на нее потоки сочувствия.
— Все в порядке, дорогая, — ворковала она. — Тебе больше нечего бояться. Нет-нет, уверяю тебя, ты не сошла с ума.
— Ты тоже все это видела, Калли? — закричала Феникс, едва увидев меня на пороге. Глаза у нее были круглые. — Ты слышала, как выл ветер, видела, как вдруг разом потухли свечи и как потом вдруг одна за другой стали взрываться мыши? Все так и было, да?
— Да, — ответила я, поставив чайник на плиту. — Теперь все позади… ведь так?
Обернувшись, я заискивающе глянула на Суэлу. М-да, похоже, Феникс не единственная, кого требовалось успокоить.
— Да, все уже закончилось, — пробормотала Суэла, продолжая бинтовать Феникс голову.
Она была так поглощена этим делом, что даже не обернулась. Во всяком случае, мне хотелось думать, что это была единственная причина, по которой она избегала смотреть мне в глаза.
Дождавшись, когда вода вскипит, я заварила чай с мятой и розмарином, поставила чайник на поднос, прихватила небольшую миску и чистое полотенце и отнесла все это в гостиную. Диана по-прежнему была без сознания. Стараясь не мешать, я забилась в уголок дивана, пока Элизабет, намочив в заварке полотенце, обтирала лоб Дианы, при этом бормоча какие-то ласковые слова. Мне на мгновение стало неловко… вдруг возникло такое ощущение, словно я подглядываю в замочную скважину. Но я не могла заставить себя уйти, не убедившись, что с Дианой все в порядке. В конце концов, это я виновата в том, что случилось, с раскаянием думала я. Будь я с инкубом построже, возможно, он предпочел бы поскорее унести ноги. Или если бы я сразу попросила о помощи… Я сидела, терзаясь угрызениями совести, но мягкий голос Элизабет и ароматы розмарина и мяты, в конце концов, сделали свое дело. Я даже сама не заметила, как задремала.
Должно быть, я проспала несколько часов — потому что когда открыла глаза, первые утренние лучи, пробравшиеся в комнату сквозь заледеневшие окна, уже вовсю шарили по полу. Возле меня стояла Элизабет Бук. Ее всегда безупречная прическа смахивала на воронье гнездо, а лицо в безжалостном ярком ревете казалось серым и постаревшим. В руке у нее был телефон.
— Это ваш приятель, — прошептала она, протянув мне трубку.
Прикрыв трубку ладонью, я шепотом спросила, как там Диана.
— Думаю, самое страшное позади.
Элизабет покосилась на диван, где, укрытая ее тяжелым меховым пальто, лежала Диана. Издалека казалось, что рядом с ней мирно похрапывает средних размеров медведь. Тут я заметила, что кто-то заботливо укрыл меня пледом. Наверное, Элизабет.
— Однако остались еще кое-какие проблемы. Когда вы поговорите, мы их обсудим.
— Пол, все в порядке? — прижав к уху телефон, крикнула я. — Ты где?
— В Буффало! — завопил он. — Представляешь, мой самолет едва не рухнул! Жуткий ураган налетел… и откуда он только взялся, черт его знает! Нашему пилоту пришлось срочно сажать самолет, так что мы приземлились на кукурузное поле. Просто чудо, что мы вообще остались живы!
— Прости… Жуткий шторм?! Господи, неужели?
— Да не переживай ты так! — Пол вдруг заговорил, торопясь и глотая слова. — Это самое потрясающее приключение в моей жизни, ей-богу! Жаль, что ты не видела эти молнии! Говорят, порывы ветра достигали 150 миль в час, представляешь? Я уж совсем было приготовился умирать, а вот поди ж ты, остался в живых. Знаешь, когда такое происходит, на многое начинаешь смотреть по-другому…
— Ух, ты! — присвистнула я, невольно спросив себя, на что именно он теперь стал смотреть по-другому. — Это здорово. Не могу дождаться, когда ты приедешь и все расскажешь. А из Буффало самолеты сюда летают? Или, может, лучше возьмешь машину? Думаю, до меня тебе не больше пяти часов езды…
— Господи ты, Боже мой! Ты что, новости не смотришь?! Так выгляни в окно!
Я таращилась в окно, но стекла затянуло льдом, так что я ничего не могла рассмотреть. Выбравшись из кресла, я на цыпочках прокралась к задней двери, стараясь не разбудить Диану.
— В «Новостях» передавали, что твой Фейрвик оказался в самом эпицентре урагана, — услышала я в трубке, пока шла к двери. — Говорят, дороги засыпало снегом во всех направлениях в радиусе двадцати миль от города. Такой снежной бури тут никто не помнит. А у вас там как?
— Ощущение такое…
Я замолчала, тщетно пытаясь подобрать подходящее слово, чтобы описать то, что было у меня перед глазами. Весь задний двор за моим домом превратился в сплошной ледяной ковер — ослепительно сверкая в лучах утреннего солнца, словно россыпь мелких бриллиантов, он тянулся до самой кромки леса. По мере того как солнце поднималось все выше, деревья тоже начинали сверкать — каждая ветка, половина которых была поломана, каждый сучок, каждая сосновая иголка и сухой, каким-то чудом не слетевший на землю лист был покрыт тончайшим панцирем льда. Стоило только солнцу коснуться их, как они ослепительно вспыхивали один за другим, рассыпаясь мириадами радужных искр. Я невольно зажмурилась.
— Ощущение такое, что я попала в страну фей…
Пол сообщил, что собирается поехать в отель, где авиакомпания забронировала номера для него и остальных «уцелевших», как он выразился, чтобы хоть пару часов поспать, и пообещал позвонить, как только что-то узнает. Попрощавшись с ним, я вернулась на кухню. Элизабет и Суэла, сидя за столом, мирно пили кофе и смотрели телевизор. Шли новости по Си-эн-эн. Взяв из шкафчика кружку, я налила себе кофе и присоединилась к ним.
— Ледяная буря, разразившаяся в День благодарения, оказалась для всех полной неожиданностью, — взволнованно тарахтела репортерша, до самых ушей закутанная в толстую куртку с пушистым меховым воротником.
За ее спиной тянулась цепочка занесенных снегом автомобилей, а чуть дальше виднелся указатель на Фейрвик.
— Все дороги занесены снегом, повсюду — застрявшие в сугробах машины. Удивительно, но это не первый случай, когда Фейрвик становится жертвой погодных катаклизмов. Так, летом 1893 года на город обрушился град, а вместе с ним — сотни и тысячи живых лягушек…
— Один из экспериментов Каспера опять вышел боком. — Суэла, выразительно закатив глаза, покачала головой. — Сколько раз я ему говорила — не шути с погодой!
На экране телевизора возникла карта северной части штата Нью-Йорк. Фейрвик оказался в самом центре голубой кляксы с рваными краями — вероятно, таким образом, один из художников-графиков попытался изобразить лед, догадалась я, хотя, если честно, она больше смахивала на какого-то зловредного микроба.
