Вынырнув из-под раковины, Дори окинула одобрительным взглядом безупречно чистую кухню Линдисфарнов.
— Кое-кто удивлялся, как это ему удалось удрать из Франции со всеми своими деньгами. Зато когда проклятие стало действовать, тут уж мы мигом сообразили — знать, бедняга перешел дорогу какой-то могущественной ведьме, не иначе!
— Проклятие?
Дори, приложив палец к губам, бросила на меня многозначительный взгляд и прислушалась. Единственный звук, который я слышала, было тиканье старинных часов в прихожей да звон барабанивших по кухонному подоконнику капель за окном.
Дори покачала головой.
— Простите, мне показалось, я что-то услышала. О чем это я говорила? — продолжила она и, выскочив из кухни, засеменила в ванную комнату. — Ах да, проклятие. Так вот, старый Берт взял в жены самую хорошенькую девушку в городе. Хотя она беременела много раз, все их дети — а это были мальчики — рождались мертвыми. Наконец она родила девочку, живую и здоровую, однако доктор предупредил, что больше детей у них не будет. Бертран-Луи так убивался, что род их обречен угаснуть, что отправился к адвокату и написал в завещании — мол, его дочь сможет унаследовать дом и все его деньги, только если оставит себе фамилию Баллард. И сделал пометку — дескать, все женщины их рода могут наследовать семейное состояние только при этом непременном условии.
Покончив с осмотром ванной, Дори поднялась по лестнице.
— Вот тогда-то мы и сообразили, что над Бертраном Луи висит проклятие — не просто же так он не смог оставить наследника мужского пола, верно? Только вот прошло немало времени, прежде чем мы догадались, о чем еще говорилось в проклятии…
Добравшись до верхней ступеньки, Дори остановилась и, склонив голову, вновь стала прислушиваться. Но, так и не услышав ничего подозрительного, покачала головой и продолжила рассказ:
— Дочка старого Берта — кажется, ее звали Эстель — с самого детства обещала стать настоящей леди. Красивая была девушка — талантливая и остроумная. Ее светский дебют состоялся в Нью-Йорке, а вскоре у нее от поклонников отбоя не было. Но едва ей стукнуло восемнадцать, как ее стало не узнать. О замужестве она и слушать не желала, стала пить, а потом вдруг неожиданно вернулась домой — беременная. Разгневанный отец посадил ее под замок. А когда у нее родилась девочка, окрестил ее, назвав внучку Николетт Джозефин Баллард. И все началось снова — дед пытался растить ее как великосветскую даму, а ее мать, оказавшись пленницей в этом жутком доме, с каждым днем пила все больше. Да так и спилась до смерти.
— А когда Николетт… — Я невольно вздрогнула, внезапно сообразив, что так же зовут и мою студентку. — Что произошло, когда ей тоже исполнилось восемнадцать?
— Что произошло? Да то же самое, что с ее матерью.
Остановившись у дверей в спальню, Дори подозрительно понюхала воздух. Потом толкнула дверь, прошла через комнату, явно направляясь в ванную, но остановилась — поправила смятое покрывало на кровати (я заметила, что лицо у нее при этом стало задумчивое).
— И что же, с тех пор все это повторялось? — не утерпела я. — В каждом поколении рождалась только одна девочка, которая жила нормально до восемнадцати лет, а потом шла вразнос?
Дори, вздрогнув, вскинула на меня глаза. На лице ее было какое-то странное выражение… казалось, она к чему-то прислушивается. Как и раньше, она опять покачала головой, потом рассеянным жестом провела рукой по лицу, словно стряхивая с него паутину. И это при том, что в комнате царил идеальный порядок — ну если не считать слегка смятого покрывала на постели и влажного полотенца на полу ванной. Все выглядело так, словно Линдисфарны уезжали в спешке.
— Нет, каждые несколько поколений в семье рождался мальчик. Однако все мальчики в их семье неизменно убегали из дому — да и кто бы стал их винить? — а девочки, унаследовав деньги, повторяли судьбу матерей. Взять хотя бы Арлетт — получила стипендию в колледже Смита! А уже после первого семестра вернулась домой беременной! Даже Джейки в свое время окончила школу, нашла себе хорошую работу — в одном отеле в Копперстауне, — а потом тоже вернулась беременной и принялась пить.
— А Ники? Она же не… Постойте, а сколько Ники лет?
По губам Дори скользнула грустная улыбка.
— Первого мая стукнет восемнадцать. Лиз подумала: если она будет учиться в колледже, мы сможем приглядывать за ней… чем черт не шутит, может, и спасем девочку. Все фейрвикские ведьмы, поколение за поколением, старались избавить Баллардов от проклятия, да только ничего у них не вышло. Сами понимаете: не зная, в чем тут дело… В общем, это было все равно что лечить кого-то, не зная, что за болезнь… — Дори зябко обхватила себя руками. — Может, пойдем отсюда? — предложила она. — Что-то я замерзла.
Глава 18
Мы с Дори обошли еще дюжину домов — часть из них пустовала, в остальных же хозяева успели заранее подготовиться ко всяким неожиданностям, так что не нуждались в нашей помощи, а многие сами горели желанием помочь. В другое время я бы только радовалась изобретательности и отзывчивости своих новых соседей, но сейчас мне было не до этого — меня очень беспокоила Ники Баллард, и вдобавок я ужасно скучала без Пола. Я попыталась пару раз позвонить ему, но всякий раз натыкалась на голосовую почту. Скорее всего, обзванивает аэропорты или пытается взять машину напрокат, успокаивала я себя.
Я продолжала пребывать в мрачном настроении до самого вечера — пока не вернулась домой и не обнаружила, как волшебно преобразился в наше отсутствие «Дом с жимолостью». Братья Олсен развешивали на деревьях гирлянды разноцветных лампочек. Заметив нас, Брок включил их, и я на миг онемела. Крохотные огоньки сверкали и переливались среди замерзших ветвей словно… да-да, как в сказке. Я порывисто обняла Брока и тут же пригласила их с братом на ужин. Страшно смутившись, Брок покраснел, но охотно согласился. Уже на пороге меня приветствовали изумительные ароматы жарившейся индейки и тыквенного пирога, слабое потрескивание горевших в камине поленьев и классическая музыка. Джен Дэвис, которую привела с собой Диана, сидела в гостиной — вороша поленья в камине, она о чем-то болтала с Ники и Марой Маринкой. Увидев меня, Ники робко улыбнулась — наверное, все никак не может забыть мое появление в их доме, догадалась я. Глядя на нее, такую хорошенькую, юную, я мысленно дала себе слово, что не позволю какому-то дурацкому проклятию сломать ей жизнь.
Похлопав Ники по плечу, я взяла бокал с пуншем, который она сунула мне в руки.
— Чертовски крепкая штука, — предупредила она. — А мы с Марой отыскали для себя старый добрый клюквенный сок.
Мара, вежливо улыбнувшись, отсалютовала мне своим бокалом:
— Ники и Джен объяснили, что в вашей стране запрещается употреблять алкоголь тем, кому еще нет двадцати одного года. Как-то странно — получается, голосовать, водить машину и воевать до двадцати одного года можно, а выпить кружку пива или бокал вина — нет.
— Да, это странная страна, — глотнув пунша, подтвердила Джен. — Кстати, я все хотела спросить: откуда вы родом?
