— Бедная Ники, — вздохнул Лайам, когда я закончила. — Кстати, я проходил мимо их дома. Сразу видно, что семья неблагополучная. Неудивительно, что девочка вбила себе в голову, что должна неизбежно повторить судьбу всех женщин в их роду. Мы обязаны что-то сделать… нельзя допустить, чтобы она вершила те же ошибки.
— Мы?
— Господи, Калли… неужели ты не заметила, что она просто боготворит тебя?
Это был первый раз, когда он решился назвать меня по имени. Я слегка опешила. Мало кто из людей способен так быстро и непринужденно перейти на «ты».
— Да нет… я считала, она восхищается тобой… эээ… Лайам. Только не говори, что не знаешь, что все девушки в твоей группе по уши в тебя влюблены!
— Вот ты опять издеваешься, а ведь я серьезно. Ники только о тебе и говорит. Ты для нее — кумир. Больше всего она восхищается твоей независимостью, уверенностью в себе. Тем, что ты сама себе хозяйка.
— О… ну вообще-то это не совсем так. У меня есть парень.
Поджав губы, Лайам отвернулся. На стеклах его очков плясали блики, поэтому выражения его глаз я не видела.
— Вообще-то я этого не знал. Здорово. Как его зовут? И, кстати, где он?
Лайам с таким видом оглядел комнату, будто подозревал, что я прячу Пола под диваном.
— Пол? Он вот-вот защитит докторскую в Университете Лос-Анджелеса. На следующей неделе слетаю в Калифорнию повидать его. Мы рассчитываем, что в будущем году ему удастся подыскать работу где-нибудь на Восточном побережье.
— А если не удастся?
Я пожала плечами:
— Что-нибудь придумаем. А вот ты… должно быть, эти твои переезды с места на место здорово осложняют отношения, верно?
Я поднесла бокал к губам и обнаружила, что он пуст.
Лайам потянулся за бутылкой.
— Да, наверное, это тоже одна из причин, почему я… одинок. У меня никого нет. После одного случая в колледже я как огня боюсь «серьезных отношений» — так вы, американцы, кажется, это называете.
— Не смогли расстаться друзьями? — хмыкнула я.
Лайам скривился.
— Не совсем так, — пробормотал он. — Просто…
— … это сложный вопрос? — подсказала я, сообразив, что ответа мне, видимо, так и не дождаться.
Я просто пыталась обратить все в шутку, но когда Лайам обернулся ко мне, и я увидела у него в глазах слезы, у меня в горле встал комок.
— Я так и думал, что ты это скажешь. Нет, дело не в этом. Видишь ли, Дженни, моя детская любовь… она умерла.
— Я тогда только-только поступил в Тринити, — начал Лайам, когда мы снова наполнили бокалы. — Сам-то я родом из одного крошечного городка на Западе, мои родители держали станицу, а у родителей Дженни была небольшая ферма. Мы с дружили с детства. Сколько себя помню, мы всегда были вместе. Я не мыслил своей жизни без нее. Но я любил читать, и начал писать стихи… и у меня неплохо получалось. Я стал получать престижные награды лет с десяти. Дженни ужасно гордилась мной. Именно она и уговорила меня попытаться добиться стипендии в Тринити и она же уговорила поехать учиться, когда мне ее неожиданно дали. Она сказала, что мы сможем виться в каникулы, а когда скопим достаточно денег, она прилетит ко мне в Дублин.
— Очень разумно, — кивнула я. — Тебе повезло — нашел девушку, которая верила в тебя и не хотела, чтобы ты упустил шанс, который выпадает только раз в жизни.
— Да, — вздохнул он, одним глотком допив остатки бурбона.
— Мне и впрямь повезло. Только тогда я, дурак, этого не оценил. И не понимал, насколько сильно уже изменился. Я был так счастлив, что живу в большом городе, общаюсь с интересными людьми… профессорами колледжа, ну и со студентами же. Все эти парни росли среди книг, вели умные разговоры, была там одна компания — все они учились в одной элитной юле, так вот меня словно магнитом тянуло к ним. До сих пор помню, как их звали — Робин Олсворси, Дуган Скотт, его закатный приятель, и Мойра, кузина Робина. Завидовал я им по страшному. И восхищался ими. Да что там я — все мои однокурсники смотрели им в рот… у нас только и разговоров было, что о них. Когда они снизошли до меня, я поверить не мог своему счастью. Я был просто без ума от всех троих, но, боюсь, Дженни смотрела на это по-другому.
— Откуда она узнала о Мойре?
— Она приехала за неделю до рождественских каникул, представляешь? Хотела сделать мне сюрприз. Сняла номер в модном отеле. — Лайам вдруг покраснел: — Мы с ней еще никогда… эээ… не были близки. Мне кажется, она боялась этого, и поэтому я понемногу стал отдаляться от нее. В тот день, когда она приехала, я был в пабе с Робином, Дуганом и Мойрой — мы отмечали конец сессии. Бедная Дженни бродила из паба паб, разыскивая меня. И когда нашла, увидела нас с Мойрой. Проклятие, я был пьян… я даже не помню, как все случилось! Но я никогда не забуду выражения ее лица.
Лайам умолк, уставившись в огонь, как будто надеялся увидеть в пляшущих языках пламени свою первую любовь.
— Ты попытался поговорить с ней?
Он покачал головой:
— Дженни убежала. На улицах было полно народу, перед каждым пабом стояла толпа, и я ее потерял. Я обшарил весь город, но потом Робин, Дуган и Мойра уговорили меня вернуться домой и ждать ее там… а когда она так и не пришла, они убедили меня, что она вернулась домой… что все в порядке и я помирюсь с ней, когда поеду домой на каникулы.
Он снова погрузился в молчание, уставившись в свой пустой стакан. Я молча ждала… я уже догадывалась, каким будет конец, и не горела желанием его услышать.
— Спустя три дня после того, как она исчезла, ее тело обнаружили в Лиффи, — прошептал Лайам.
— Ты думаешь, она?..
Он вскинул на меня глаза, и слова застряли у меня в горле.
— Не знаю, — с мучительной горечью в голосе пробормотал он. — Что произошло в тот день: покончила ли она с собой… или просто упала. Или кто-то ее столкнул. Наверное, я так никогда этого и не узнаю. Но разве это важно? С таким же успехом я мог сам столкнуть ее в реку. Это из-за меня она погибла.
Я покачала головой.
— Ты не можешь винить в этом себя. При чем тут ты?
Лайам скривился:
— Именно это и сказала мне Мойра. А потом добавила, что Дженни была слабой.
Я поморщилась, и Лайам, заметив выражение моего лица, со вздохом кивнул:
— Знаю, что ты хочешь сказать: что я скотина и трус, потому что вообще слушал ее. Да, слушал… потому что отчаянно хотел забыть Дженни. Последние три с половиной года в колледже мы с Мойрой были неразлучны — я стал пить, баловался травкой, не брезговал нюхать кокаин, даже едва не подсел на иглу, а заодно приобрел весьма экзотические и дорогостоящие привычки. В те дни, когда мне было совсем плохо, я часто думал, как же мне повезло, что Дженни умерла… а потом, придя в ужас, уходил в запой или нюхал всякую дрянь, лишь бы выкинуть из головы эти мысли. Чудо, что я вообще окончил колледж. И не бросил писать. Мне повезло — был один преподаватель, который несмотря ни на что, верил, что я не совсем пропащий, это он, в конце концов, добился для меня стипендии в Оксфорде. Я-то, дурак, думал, что Мойра будет счастлива. Она только и хотела уехать из Ирландии… а потом вдруг выяснилось, что у нее совсем другие планы. Оказывается, они с Дуганом собирать вместе с Париж, учиться живописи. Она уговаривала меня переживать по этому поводу, твердила, что мы будем ветречаться в каникулы, а потом, мол, что-нибудь придумаем, но…
