«Все в порядке, ма, я в Индонезии».
А она, бедняжка:
«Когда ты вернешься?»
«Я не вернусь».
«То есть как не вернусь?»
«Да нет, я пошутил. Вернусь-вернусь, не беспокойся. Конечно, вернусь».
«Когда?»
«Не знаю… Скоро. Чао! Я должен прощаться… я звоню из Индонезии, понятно?»
Он вернулся. В начале октября. И не позвонил мне. Я узнала о том, что он вернулся, от своей бывшей одноклассницы, мерзкой завистницы, безответно в него влюбленной. Мы случайно встретились, и она тотчас ошарашила меня:
«Черт побери, как изменился Франческо, сам на себя не похож! Подстригся наголо…»
Я почувствовала себя полной дурой. Хотела изобразить равнодушие, чтобы не доставлять ей удовольствия. Но у меня не получилось.
«Когда ты его видела и где?» — спросила я, едва найдя в себе силы.
Она с наслаждением врезала мне:
«В Милане, где ж еще! Три дня назад. Ты что, ничего не знаешь? Как же так?»
Я почувствовала, что сейчас умру.
«Все-таки он полный ублюдок, — сказала эта сука с нескрываемым удовлетворением. — Вернуться с индонезийкой и даже не сказать тебе об этом!»
«С индонезийкой?» — переспросила я.
Она только этого и ждала:
«Если бы ты видела, какая она красивая! У нее отец американец или европеец, не знаю, — в общем, белый. И он белая. Почти белая. Точнее, янтарного цвета. Высокая и с миндалевидными глазами. Огромными. Она на пять лет старше его. Ему пришлось познакомить нас, потому иначе от меня было не отвязаться…»
Я бежала, не разбирая дороги. Позвонила ему: его не было. Позвонила Федерико, спросила, виделись ли они, нет ли его рядом, не знает ли, где он. Разумеется, они виделись но этот засранец завилял, когда я спросила его про индонезийку. Какая индонезийка, изобразил он удивление. Я послала его в задницу, бросила трубку и помчалась к дому Франческо. Спряталась так, чтобы меня не увидел никто из его родственников, и ждала. Ждала несколько часов. В полночь я увидела, как он подъезжает на своей старой «веспе», один. Он очень похудел, действительно подстригся под ноль, выглядел уставшим. Ты понимаешь, в каком состоянии я была. Мне столько всего хотелось сказать ему… мне хотелось целовать его, бить его, броситься ему на шею, говорить с ним, кричать… Я встала перед ним и, глядя прямо ему в глаза, срывающимся от волнения голосом еле слышно спросила: «Франческо, но почему?..» Он сначала что-то прошептал, он не ожидал увидеть меня, потом посмотрел на меня так… так… Не могу передать тебе, как он на меня посмотрел, но меня и сегодня колотит, когда я вспоминаю этот его взгляд. Прошло несколько бесконечных секунд, а он все стоял неподвижно, глядя на меня. Потом ответил:
«Потому что я не нашел дома. Не существует дома для нас двоих, потому что мы живем в двух разных мирах. Поверь мне, Лаура. Я не в состоянии жить ни в одном доме, везде я чувствую себя чужим».
«А как же я?!»
«Я чувствую себя чужим, и по отношению к тебе тоже. Прости, Лаура, но это так. Мне очень жаль. Действительно, очень жаль».
«А по отношению к индонезийке?»
«К ней тоже».
Он не врал. Я узнала, что два месяца спустя индонезийка вернулась на родину.
Его я больше не видела, до самой своей свадьбы. На свадьбе он был свидетелем у брата. Вот и все.
Настала пауза. Лаура приходила в себя, возвращаясь в свое обычное светское состояние.
— Вот и все, — повторила она. — Все, слава богу, позабыто. Прошлогодний снег. Франческо оказался прав: мы живем в разных мирах. Он это понял раньше меня.
— А тебе понравилось бы жить в его мире? — спросила я. — Я хочу сказать, создана ли для того, чтобы жить в его мире?
— Нет, не создана. Я создана, чтобы быть с таким человеком, как Флавио. Солидным, уверенным в себе. А Франческо… он… безалаберный… мятущийся…
— Мятущийся? Что ты подразумеваешь под словом «мятущийся»?
— Ну… он такой неамбициозный… такой бессистемный… ненадежный. Живет в полном безразличии ко всему миру, а самое главное, к себе самому. Десять лет назад он сказал мне, что чувствует себя чужим на этой земле, и с тех пор ничего не изменилось. Хотя он замечает каждую мелочь, видит то, чего не видят другие. Если хочет. Я тебе расскажу один случай, который я сейчас вспомнила. Как-то мы с ним сидели в кинотеатре, это было зимой, и он мне говорит:
«Видишь того типа, двумя рядами дальше от нас, заморыша в очочках, который сидит рядом с девицей?»
Я обернулась и увидела: заморыш, согласна, ну и что, все нормально, спокойно разговаривает со спутницей. № я и спросила:
«Вижу, и что?»
Он сказал:
«Ему жарко, но он не снимает свитера. Он боится, что у него это получится некрасиво и, кроме того, может испортить ему прическу. Спорим, он еще потерпит до конца первой части, а потом убежит в туалет и вернется уже без свитера».
Я, естественно, ответила ему, что он спятил, что во всех видит параноиков, а тут обыкновенный мужик, пришедший в кино со своей девушкой, и хватит дурака валять. А в кинозале стоял собачий холод, и я ему об этом сказала, а он мне в ответ:
«Да, но этому типу жарко, потому что он действительно параноик».
Я прекратила спорить. С таким, как он, вообще бесполезно спорить. Начался фильм, и я обо всем забыла. А перед началом второй части Франческо шепчет мне на ухо:
«Обернись, посмотри на этого заморыша».
Я поворачиваюсь и вижу: мужик только что вышел из туалета, тщательно причесанный и без свитера. Он замечал все, я тебе уже сказала, а сейчас замечает еще больше, чем раньше. Если хочет. Но чаще всего он не хочет и тогда становится рассеянным и отстраненным. По-моему, ему нравится косить под дурачка. Мне иногда хочется поколотить его, честно. Ну скажи, Элиза, разве можно его сравнить с Флавио? Разве может быть опорой такой, как Франческо? — Она внимательно смотрит на меня: — Прости за любопытство, а ты, Элиза, будь твоя воля, кого бы предпочла Флавио или Франческо?
Ее неожиданный прямой вопрос на какое-то мгновение вгоняет меня в ступор. Я делаю вид, что колеблюсь в поиске ответа, чтобы, не дай бог, не вызвать ее подозрения.
— Ну-у… — тяну я, словно в замешательстве. — Даже не знаю…
— Знаешь-знаешь, Элиза!..
«С чего она так уверена?» — думаю я. Ее широкая улыбка заставляет меня нервничать.
— Ты предпочла бы Франческо, — говорит она, становясь серьезной и не отводя от меня глаз. — Я в этом хорошо разбираюсь. С тех пор, как я с тобой познакомилась, я поняла, что ты — тот самый дом, который так долго искал Франческо. Я поняла, что вы двое прекрасно подходите друг другу. Родство душ. Мне это стало ясно с первого взгляда. Я уверена, что не ошибаюсь. Не знаю, как ты, я все-таки не знаю тебя так уж хорошо, чтобы быть уверенной на все сто, но что касается Франческо, то я готова голову на отсечение…
