Элиза, Элиза, Элиза…
Поднимаю голову, закрываю глаза и делаю глубоким вдох, стараясь утихомирить торнадо мыслей, закручивающийся в голове. Мне это удается, и как только мозг ощущает себя освободившимся, тело начинает подавать признаки жизни. Чувствую себя отвратительно. Спал плохо. Виски раскалываются. Легкие горят от той кучи жутких сигарет, которые я выкурил. Такое впечатление, что в горле у меня пожар.
Все, больше не курю, ненавижу сигареты, с сегодняшнего дня ни одной, клянусь.
Я встаю, раздеваюсь и встаю под душ. Без него никак. Выхожу в сад. Ротвейлеры подбегают, виляя хвостами. Твою мать, мои «россетти»!
Свет действует мне на нервы, и я возвращаюсь в дом. Огромное зеркало в прихожей. Вчера вечером, смотрясь в него, я видел в нем голливудского актера. Сегодня оно демонстрирует мне статиста с Чинечитты
[26]
.
Я тащусь в кухню, чтобы приготовить себе кофе. На столе записка от Лауры:
Я дала филиппинцам выходной. Уехала с детьми к своим, вернусь вечером, если увижу, что ты еще дома, устрою такое, что тебе и не снилось… Я взяла «рэндровер», ты пешком. Из всего, что произошло, выкручивайся сам. Мне важно только, чтобы ты убрался.
P.S. Отдельное спасибо за розы. Действительно красивый жест. Ты заплатишь мне и за это.
Розы? Какие розы? Я Не посылал никому никаких роз. Прихлебываю кофе, пытаюсь сообразить, при чем тут розы, но в голову не приходит ничего, связанного с розами.
Жую галету. Беру три таблетки аспирина, того, что с барбитуратом, другие мне не помогают.
Три — не много?
Пробую дозвониться до Элизы. Ее нет. Отвечает автоответчик. Пробую позвонить на мобильный. Молчание. Ах да, она же его потеряла.
Бросаю в чемодан какие-то вещи. Опять пробую дозвониться до Элизы. Она по-прежнему не отвечает. Звоню матери. Та не знает, где дочь.
Где ее черти носят!
Звоню Франческо, хотя знаю наверняка, что это бессмысленно. Вот уже два года, как он взял за правило не брать трубку по воскресеньям, и, насколько я его зною скоро он перестанет брать трубку и по будням.
И правда в телефоне длинные гудки. Может быть, его нет дома.
А может, он… Нет, не будем пороть чепуху.
Я вызываю такси и велю отвезти себя в «Савой». Из номера снова пытаюсь дозвониться до Элизы. Ее нет. Оставляю на автоответчике просьбу перезвонить мне в гостиницу.
Она не дает знать о себе в течение всего дня.
Смотрю новости по ТВ и засыпаю.
Просыпаюсь в семь вечера. Звоню Элизе, ее нет.
Встаю и иду перекусить.
Вхожу в бар, выпиваю бурбон, затем еще один. Мне это нелишне. Выкуриваю первую за день сигарету. За ней вторую…
В одиннадцать возвращаюсь в гостиницу. В который раз звоню Элизе, ее нет. Звоню домой, после третьего звонко кладу трубку.
Лучше не стоит.
Валюсь на кровать и включаю телевизор. Смотрю футбольный канал. «Милан» выигрывает. Хоть это радует. Вскакиваю в восторге от гола Гуллита в синеполосатой майке.
Какого черта мы отпустили его в «Сампдорию»? Он же играет как бог. Какой гол!.. Прием грудью летящего мяча и сильнейший удар с лету в самый угол!.. Розы! Лепестки роз порхающие вокруг куста, словно ночные бабочки.
Вспышка памяти.
Я удовлетворенно усмехаюсь. Теперь мне точно нет пути назад. Представляю, какой удар по психике получила Лаура, увидев, что я сотворил с ее любимыми цветами. Четыре прекраснейшие турецкие розы — плод ее многочисленных прививок. Уникальные экземпляры, за которыми она ухаживала с самозабвением и материнской заботой и которые собиралась сфотографировать для садоводческого журнала. Собиралась!..
В полночь опять пытаюсь дозвониться до Элизы.
— Отвечает электронный секретарь Элизы Ринальди. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, и вам перезвонят. Спасибо.
Я наговариваю сообщение:
— Элиза, уже почти полночь, где тебя носит?! Я весь день тебя ищу. Перезвони мне в гостиницу, как только вернешься домой, даже если это будет глубокой ночью, или же позвони мне завтра в офис…
— Алло, алло, Флавио!..
— Значит, ты дома! Почему не отвечаешь?
— Я только что вошла, у меня ключи еще в двери, я подбежала, чтобы ответить.
— Где ты была?! Черт! Я тебя разыскиваю с одиннадцати утра!
— Были дела.
— Какие дела могут быть в воскресенье?!
— Подожди секунду, Флавио, пойду закрою дверь.
Я слышу, как она ходит по квартире, как снова берет трубку.
— Да, вот она я. Пришел в себя? В ресторане я боялась, чтобы ты не сморозил какую-нибудь глупость.
— Ты называешь это глупостью?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что я ей сказал. Все кончено. Что случилось, то случилось.
— Что ты ей сказал? Надеюсь, не о нас с тобой?
— Да. То есть нет. Я не сказал ей о тебе. Я сказал, что уже два года у меня есть женщина, но имени я не назвал. Она думает, что это одна из моих сотрудниц.
— О господи! И как она к этому отнеслась?
— А как, по-твоему, она должна была отнестись? Я в гостинице. А завтра вечером я у тебя.
— Лучше не надо, Флавио.
— Ты права. Нам стоит немного подождать. Тем более что она не подозревает тебя, и лучше не подливать бензина в огонь.
— Не в этом дело, Флавио. Есть кое-что, о чем я должна поговорить с тобой.
— О чем именно? О чем ты хочешь поговорить со мной?
— В общем, Флавио… даже не знаю, как сказать тебе это…
— Как сказать мне что? — Я повышаю голос.
— Флавио, не кричи, пожалуйста.
— О'кей, не кричу. Но скажи мне, о чем речь.
— О том, что все кончено, Флавио. Между нами, я имею в виду. Нет смысла скрывать… я уже некоторое время собираюсь сказать тебе это… Я решила сказать тебе это завтра, но завтра я не хочу видеть тебя, извини, мне это тяжело. Мне очень жаль, что все пошло так. Я имею в виду то, что случилось у вас с Лаурой. Мне даже в голову не могло прийти, что ты действительно скажешь ей это…
— Ты шутишь, да?
— Нет, Флавио, я не шучу.
— Франческо… Вот в чем дело. Я как чувствовал. Это ты из-за Франческо, да?
— Нет, Франческо здесь ни при чем.
— Он всегда при чем, уж поверь мне! Это все из-за него, так?
— Нет, я тебе сказала. Я уже некоторое время думаю о том, чтобы порвать с тобой.
