Глава первая
Ночь в Венеции
Карнавал подходил к концу.
Фейерверки еще взлетали в ночное небо, отражались в дешевых блестках и фальшивых бриллиантах, рассыпались множеством крошечных комет, над толпой еще гремели музыка и хохот, но в холодном воздухе уже звенели нотки усталости. Гостей герцога Дикассио – их легко было узнать по обилию настоящих, а не поддельных драгоценностей и изысканности костюмов – пригласили прибыть на прощальный ужин. Они дружно, с шумом и криками, рассаживались в гондолы, которые предоставил любезный хозяин. Замешкалась только молодая дама в домино из бархата фиолетового цвета, подбитого нежно-розовым шелком, – подкладка плаща зацепилась о мраморные перила лестницы. Ей пришлось наклониться, чтобы поправить наряд.
Затем дама торопливо прыгнула в ближайшую гондолу, отмеченную флагом с гербом герцога. Узкий нос лодки рассек маслянистую темную воду, гондола набирала скорость, с легкостью лавировала по темным протокам, все дальше удаляясь от празднично освещенных палаццо и Большого канала. Пассажиры молчали.
Молодая дама несколько раз нетерпеливо оглянулась, откинула капюшон – черная полумаска подчеркивала нежный оттенок ее кожи и тот особенный цвет волос, который художественные натуры именуют «тициановским». Наконец, она окликнула гондольера:
– Послушайте, синьор! Вилла Дикассио осталась справа, нам следовало повернуть!
– Я плыву, куда приказано…
– Кем приказано? – Эхо подхватывало звук голосов, они звучали как оперный дуэт.
– Тем синьором! – Гондольер кивнул на человека в длинноносой маске Доктора Смерти. Пассажирка оглядела маску и чуть заметно улыбнулась – чего только не случается в карнавальной суматохе:
– Меня намереваются похитить?
Классический карнавальный персонаж склонился в шутливом поклоне:
– Похитить? Только в случае крайней необходимости. – Его итальянский портил скрипучий иностранный акцент. Незнакомец рывком снял маску и отшвырнул в воду. Открывшиеся черты лица оказались почти такими же гротескными и отталкивающими, как карнавальная личина. Когда человек растянул губы в фальшивой улыбке, молодая дама вскочила, покачнув узкую лодку, и вскрикнула:
– Вы?!? Здесь? Каким образом?
– Да, я сумел разыскать вас среди этого нового Вавилона. Это оказалось довольно сложно, но мне удалось! Ведь я шталмейстер
[1]
его высочества Вильгельма Сигизмунда фон Ормштейн, князя Кассель-Фельштенского, наследника престола Богемии…
Красавица поджала губы, не дослушав титула:
– Не тратьте время на перечисление всех регалий Вилли. Мы расстались окончательно, и никаких переговоров с ним я вести не буду. Слышите – никаких! Так и передайте его высочеству. – Она гордо вскинула голову и указала гондольеру на ступени, спускавшиеся к самой воде: – Немедленно причальте и высадите меня!
Но навязчивый спутник схватил красавицу за запястье и перешел на немецкий:
– Стойте! Неужели я похож на Купидона или посыльного с любовной запиской? Нет, госпожа Адлер. Переговоров действительно не будет… – Он прошуршал складками карнавального костюма и извлек конверт с гербовой печатью. – Вот. Здесь ордер на ваш арест и просьба к итальянским властям содействовать в поимке опасной аферистки, воровки, похитившей реликвии монаршей семьи…
– Почему я должна вас слушать?
Молодая дама попыталась освободить руку, но тут подоспели трое безмолвных спутников шталмейстера – под их карнавальными плащами обнаружились красные мундиры итальянских карабинеров.
– Потому что в ордер на арест вписано ваше имя – Ирэн Адлер! Взгляните сами… – Он развернул листок с печатью, сделал карабинеру знак поднести к бумаге фонарь, чтобы означенная в документе преступница, известная под именем Ирэн Адлер – в лодке находилась именно она, – смогла прочитать. Красавица приподнялась со скамьи, всмотрелась в буквы, презрительно улыбнулась и заметила:
– Под документом нет даты, и все, что в нем написано – наглая клевета! Его высочество князь Кассель-Фельштенский собственноручно подарил мне все, что числится в вашей смехотворной описи, – гарнитур с изумрудами, в который входят фермуар, браслет и перстень. Любой суд подтвердит мою правоту…
Шталмейстер хищно ухмыльнулся:
– Дорогая моя Ирэн, единственная причина, по которой на этом документе нет даты – большое сердце его высочества. Добросердечие, в силу которого он сделал вам поистине царский подарок из фамильной сокровищницы, распоряжаться содержимым которой не имел права до момента официальной коронации! Увы – такая слабость может ему дорого обойтись, он далеко не единственный претендент на богемскую корону. Его кузены и конкуренты – Отто и Фридрих – воспользуются скандалом, чтобы лишить нашего Вильгельма прав на престол, они с готовностью отправят за решетку вас обоих. Поймите, как шталмейстер его высочества, я не могу допустить такого развития событий…
Шталмейстер говорил так долго и путано, что небо над городом успело стать светлее, воздух наполнился прохладой. В предрассветных сумерках кожа молодой дамы казалась такой же молочно-белой, как утренний туман. Она зябко закуталась в плащ.
– Но у меня нет драгоценностей… – Красавица скользнула взглядом по карабинерам и быстро добавила: – Нет при себе, я не держу их дома…
– Хранить национальное сокровище Богемии в банке – очень предусмотрительно. Прошу вас, примите еще одно разумное решение, не губите себя и его высочество! Верните драгоценности добровольно… – Похоже, царедворец смягчился и со вздохом добавил: – Верните гарнитур, и мы сможем обсудить вопрос
разумнойденежной компенсации…
Мисс Адлер гордо выпрямилась:
– Я не нуждаюсь в подачках их высочества. Разве я похожа на нищенку? У меня достаточный доход, чтобы о себе позаботиться – я оперная прима! Так что, любезный конюший, – кажется, так называют шталмейстеров в Британии? – о своем решении я телеграфирую… – Молодая дама грациозно подобрала юбки, выбралась из лодки и стремительно исчезла в лабиринте темных улочек. Она действовала быстро и уверенно, опешившие спутники не решились ей воспрепятствовать. Только долговязый шталмейстер запоздало бросился следом, выкрикивая в темноту:
– У вас есть месяц! Я буду напоминать вам, как скоротечно время!
Ирэн вбежала в гостиницу, махнула рукой сонному портье и стала подниматься по лестнице так быстро, что едва не столкнулась с высоким, сутулым человеком. Он пробормотал на английском формальные извинения и зашагал дальше, глядя в пол. Присутствовало в этом типе нечто фальшивое и тревожное. Лицо показалось ей выбеленным пудрой, как у балаганного Пьеро, но черный, наглухо застегнутый сюртук не был похож на карнавальный наряд.
