Существовал, однако, альтернативный вариант: быть может, после Бобби в наследницы предназначалась Мэри-Энн, но не сама по себе, а с приложением супруга. Надежного мужчины зрелых лет, снискавшего доверие у барабанщиков… Ему бы и барабанить позволили, только негромко и в такт с остальным оркестром. Или к роялю усадили, наигрывать вальсы для Мэри-Энн, чтоб танцевала в нужном направлении.
Она бы согласилась, подумал Каргин. Конечно, согласилась! Во-первых, миссис Арада-Паркер-Халлоран звучит совсем неплохо, а, во-вторых, уж больно аргументы убедительны! Или под венец, или в мусоропровод с пулей в затылке… К тому же могли бы обставить дело покультурнее – вроде как Хью ее отторговал у этих гадов в черном… Или устроить романтический побег… На яхте под алыми парусами… Нэнси, Хью и ящик виски…
Минуло восемь. В поселке – никого, лишь часовой вышагивает вдоль мола да курится над руинами дымок. На вилле тоже никого – во всяком случае, в тех местах, какие доступны осмотру. На взлетном поле, у ангаров, шевелились – похоже, заправляли топливом вертушки. Зато Нагорный тракт был пуст. Серый бетонный купол уже не торчал у озера, и лишь обломки грудой битой скорлупы усеивали берег.
Надо бы сбегать, поглядеть, решил Каргин и опустил бинокль. Сойдя вниз, он отправил Тэрумото на скалу в дозор, перекусил (сухарь с глотком воды), затем проверил снаряжение: у пояса – нож и две кобуры, мачете – за спиной, берет – на голове, мобильник и обоймы – по карманам. Нэнси и Боб еще спали; Крис, после ночного дежурства, тоже дремал, однако в пол-глаза; рядом Тейт мрачно пересчитывал сухари и скреб тесаком кость от окорока. Но она была уже отполирована дочиста.
Референт, как и вчерашним вечером, надменно обозревал небеса. Он устроился в тени, за бурой глыбой, напоминавшей перезрелую тыкву, и, бросив туда взгляд, Каргин вдруг замер, словно пораженный ударом грома.
Радиотелефон! Мобильники были лишь у него и у Арады. Тот, что у него – в кармане, второй аппарат – в чехле, пристегнутом к поясу референта. Добротный кожаный чехол, даже щеголеватый, как и одежда Хью… Правда, после скитаний в джунглях его башмаки и брюки выглядели не лучшим образом.
А мог ведь заложить!.. Днем или ночью – словом, в любое время, размышлял Каргин, присматриваясь к гипотетическому ренегату. Забраться в скалы в темноте, будто по неотложной надобности, и вызвать этих, в черном… Тотчас были бы здесь и шуганули ракетами… И получился бы славный фарш – из президента, его сестрицы и верных мамелюков…
Однако не заложил! Выходит, не предатель? И шуточек с дверью не было? То ли замок и правда сломался, то ли сменили код, но в этом деле аргентинец не замешан?
Теряясь в догадках, Каргин подошел к нему, присел на бугристый базальтовый обломок и дружелюбно улыбнулся.
– Буэнас диас, дон Умберто…
Тот с удивлением вскинул глаза.
– Знаете испанский, Керк?
– Лучше английского. Это одно из условий моего контракта.
– Где изучали? В России?
– Не только в России.
– Где же? В Испании?
– Нет. Гораздо дальше…
Прищурившись, Каргин продекламировал:
Там земля, где кактусы и агавы
высятся, как органы в храмах зеленых,
где прозрачны своды, где воедино
слиты воздух, вода и солнце,
где стираются от следов сандалий
и уходят в сторону вдруг дороги;
километры и лиги, пустившись в бегство,
без следа в глуши лесной пропадают.
[34]
Это было написано о Мексике, но к Никарагуа подходило ничуть не меньше. Там, в Никарагуа, хватало и агав, и кактусов, и пыльных троп, на которых следы сандалий стирались вместе с человеческими жизнями.
Благозвучная испанская речь журчала словно Гвадалквивир в тенистых зеленых берегах. Арада уже не глядел в небеса, а слушал с полузакрытыми глазами. Его высокомерное лицо смягчилось.
– В самом деле, далековато… далеко и не похоже на Аргентину… Аргентина – это степи, пастбища и стада… – Он поднял веки и, будто подчеркивая, что лирические отступления завершены, перешел на английский: – Хотите посоветоваться, Керк? О чем?
– Хочу спросить. Насчет замка на двери в бункер… Код когда-нибудь меняли?
– Каждый месяц, в целях безопасности. Этим занимался Спайдер. Определенного дня не было, иногда он вводил новый шифр в первую неделю, иногда – в последнюю. Затем в течение двух-трех часов сообщал комбинацию мне и мистеру Квини.
– Квини – это дворецкий? Тот, который сейчас на континенте?
– Да. Шифр знали только мы – Спайдер, я и Квини. Возможно, Спайдер сменил его поздним вечером и не удосужился мне сообщить? Возможно… Он человек аккуратный, но, клянусь девой Марией, это самая разумная гипотеза. Да, самая разумная, если не предаваться фантазиям… – Холодные глаза Арады вдруг сверкнули, он снова покосился на безоблачное небо и заметил: – Впрочем, случилась более странная вещь…
Ему хотелось что-то добавить, но Каргин перебил:
– Выходит, босса… я имею в виду мистера Халлорана… не информировали о новой комбинации? И сам он не мог открыть дверь? Как же так?
Арада отрицательно покачал головой.
– Я этого не утверждаю. Учтите, запирающее устройство – довольно сложный механизм. Масса электроники, распознающие системы и бог ведает, что там еще… я в этом не специалист… Можно открыть, набрав двенадцатизначную комбинацию – ее-то Спайдер и менял. Можно открыть иначе… не знаю, каким образом, но думаю, паролем высшего приоритета. Он был известен только сеньору Патрику.
Похоже на правду, решил Каргин и с нарочитой небрежностью поинтересовался:
– А что с другими дверями? С теми, которые ведут из убежища в кратер?
– Там все проще. Только внутренние замки и засовы, очень надежные, однако без хитростей. Это запасные выходы. Так, на крайний случай…
– Сколько их? И где они?
– Пять… или, кажется, шесть… Один у свалки, второй метров на пятьсот правее, третий примерно под озером, внизу, а остальные… – На лице аргентинца отразилось раздумье. – Нет, не помню! Такие вопросы находились в компетенции Спайдера. Сам я редко посещал убежище. Что мне там делать?
И верно – что? – молча согласился Каргин, вставая. Ядерная война еще не началась… Дай бог, и не начнется.
Арада поднял голову, дернул его за рукав.
– Послушайте, Керк… черт с ним, с убежищем и замками… У нас есть другая проблема, со связью.
– Проблема есть, а связи нет, – откликнулся Каргин. – Мы можем гадать, как вырубили ретранслятор, но сожалеть об этом поздно. Теперь к антенне не подступишься, там неприятель хозяйничает. Да я и не знаю, где и что отключено… А вы?
