Поднялись. Номер роскошный, на три комнаты, не считая лоджии и холла; в таких Ксении здесь не приходилось бывать. А люди оказались из Москвы – двое молодых крепышей и один постарше, за пятьдесят, тощий и плюгавенький. Ксения подумала, что этот – самый главный, но негр не с ним говорил, а с молодым, высоким и рыжеватым. Глаза у него были серо-зеленые, холодные, как лед, и когда он поглядел на Ксению, сразу стало ясно, кто тут хозяин.
Звали его Алексеем Николаевичем.
На Тау Кита
Чего-то не так
Там таукитайская братия
Свихнулась, по нашим понятиям
Владимир Высоцкий
Глава 10
Ата-Армут, ночь с 13 на 14 мая
и утро 14 мая
Девушка была напугана. Каргин подумал, что, быть может, они ее пугают – четверо незнакомых мужчин, поток бесконечных вопросов, резкий голос Сергеева, рокочущий бас Флинта. Но все это не вызывало у нее ни страха, ни смущения – ответы на вопросы были толковыми, и даже схему она начертила: квадрат – бетонный забор по периметру, точки – сторожевые вышки, черточка – ворота, маленькие прямоугольники – бараки, склады, каземат и другие строения. Правда, на карте не смогла показать, куда везли, дождь шел проливной, да и окрестности Армута были ей почти что незнакомы. Ехали, однако, часа три – значит, с учетом горных дорог, могли удалиться на сто-сто двадцать километров от города. Вертолетом – сорок минут или час, думал Каргин, посматривая на Ксюшу.
Красивая девушка… Волосы светло-русые, глаза голубые, фигурка – загляденье, и движется так, словно танцует… На шлюху совсем не похожа, хотя о профессии своей сказала без обиняков. Похожа на девчонку, попавшую в беду… А боится чего? Не мужиков во всяком случае, на мужиков нагляделась в разных позах, и здесь, в «Тулпаре», и в других местах. Но страшно ей… То глаза прикроет, то губы задрожат, то голос сорвется… Почему?
– Вокруг лагеря что? – спросил Перфильев. – Какая местность?
– Горы. – Ксения обвела квадрат большим овалом. – Обрывистые, отвесные… Здесь дорога. – К овалу приткнулась стрелка. – Не по горам проложена, а в тоннеле, и длинный такой тоннель, темный, ехали в нем с зажженными фарами.
– Горы высокие?
– Не знаю. Показалось, что очень… На самом верху сосны растут, как щетина… крохотные…
– А сколько от гор до периметра? Здесь и здесь? – Перфильев показал на схеме.
Девушка призадумалась, и Каргин заметил, как она стискивает пальцы, и как дрожит в правой руке карандаш. Прядь волос упала ей на щеку, и она отвела ее быстрым нервным движением.
– Наверное, метров сто – с боковых сторон и от того места, где выехали из тоннеля. А в дальнем конце не могу сказать, не видела. Но дальше, чем с боков.
– С флангов, – машинально поправил Перфильев. – Бандитов рота наберется? Или батальон? – Ксюша пожала плечами, и он уточнил: – Двести? Триста? Или больше?
– Двести или триста. Много их… Есть такие, что на туранцев вовсе не похожи.
– А на кого? – с интересом спросил Сергеев.
– Не знаю. Говор не такой, лица темнее… Может быть, арабы или афганцы?
– Хмм… Ну, ладно! Что еще разглядела? Машины у них есть? Какие?
– Наши «газики» и джипы, грузовиков несколько и микроавтобусы, как тот, на котором мы ехали. Еще, кажется, лошади…
– Вертолеты?
– Нет, не заметила. Площадка была за бараками, асфальтом покрыта и белым разрисована, вокруг – прожектора. Пустая.
– Свет у них есть – значит, имеются генераторы, и топливо подвозят, – вымолвил Сергеев. – А где хранят? Ты, красавица моя, не видела цистерн?
– Вот здесь они, – Ксюша пририсовала на плане четыре пузатых бочонка. – Бензином там пахло и бензовоз стоял. Большой, с прицепом.
– Что-нибудь еще помнишь? Или все?
– Наверное, все. – Она оглядела их лица и опустила глаза. – Все. Я пойду… Можно?
Каргин коснулся ее руки, ощутив трепет пальцев и нежную бархатистость кожи.
– Не торопись, Ксения. Итак, долина в горах, тоннель, название Кара-Суук – все, как Азер говорил… Верно, Влад? И если предположить, что этот лагерь на юго-западе от города, то…
– База Ариман? Точнее, Ариман-2, где десантники стояли? – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Сергеев. – Вот что, Алексей Николаевич, пойду-ка я, с вашего разрешения, в офис, свяжусь со старыми знакомцами… Вдруг план раздобудут, не дожидаясь завтрашнего дня.
Он поднялся и вышел вместе с Флинтом. Перфильев тоже встал, буркнул: «Горничную поищу…» – и исчез за дверью.
Каргин посмотрел на девушку, потом отвел глаза – почудилось, что взгляд его Ксению смущает. Она сидела, опустив голову, сцепив пальцы на коленке; русые волосы растрепались, создавая странную иллюзию – будто лицо закрыто невесомой шелковой чадрой. Совсем не похожая на Кэти и вызывающая другие чувства… Жалость? Нет, скорей желание помочь. Если она нуждалась в помощи…
– Как ты сюда попала? – спросил он.
Ответ был неопределенным:
– Привезли…
– По своей воле?
– Как бы по своей. Учить обещали. Танцам.
– И что?
– Обманули.
– Любишь танцевать?
– Да.
Она была на редкость немногословной.
– Домой хочешь?
– Хочу.
– А боишься чего? Сейчас чего боишься? Я ведь вижу!
Ксюшины губы задрожали.
– Боюсь домой идти.
– Почему?
– Там… там Керим.
– Кто такой?
– Сутенер… мой сутенер…
– Во-от как! – с внезапно вспыхнувшей яростью протянул Каргин. – Сутенер, значит! Его ты и боишься?
– Да.
– Хочешь, пошлю человека, и не будет Керима?
– Нет, Алексей Николаевич, не надо, прошу вас! Раньше смерти ему желала, а теперь не хочу. Он такой, какой есть. Я… я сама виновата… Мама предупреждала, говорила: не верь…
– Ладно, – сказал Каргин, подумал и добавил: – Вот что, Ксюша, день у меня сегодня счастливый, а занимался я всякой ерундой и чушью. Нужно хоть одно доброе дело сделать – тем более, что мы тебе обязаны… Останешься у нас. Пока сиделкой тебя назначаю, а там посмотрим.
– Сидеть-то с кем? Все вроде бы здоровые…
– Будут и больные. На этот счет не беспокойся.
Вошел Перфильев со стопкой белья на руках, протянул его Ксюше.
– Бери. В моей спальне ляжешь, а я здесь на диване размещусь. Голодная?
– Нет. Я мороженое съела.
Перфильев фыркнул, сунул ей белье и показал в сторону спальни.
