Ужасно грубо. Очевидно и низко.
И в то же время… ох, до чего приятно было слышать эти слова!
Но минутная слабость прошла очень быстро. Я слишком мудра, чтобы попасться на такую уловку. Не льсти мне! Этим надо мной власти не получить.
Харизма — еше один крючок Флэнагана. Харизмы у него в избытке. Команда боготворит капитана. Он обращается с ними хорошо, по-доброму, но без нежностей. Сила, которую Флэнаган излучает, сводит с ума. Я даже завидую. Но Флэнаган использует это качество злонамеренно, знает, как я падка на сильных, властных мужчин без телячьих нежностей.
Флэнаган хорошо изучил меня!
Наконец, травма. Он запустил горе мне в душу, будто червя — и этот червь грызет мне сердце. Я засыпаю и вижу Питера, его пеленочки, слезки, слюнявчики… вижу улыбку сына. Питер смеется, пускает пузырики из слюней. Смеется и пускает пузырики… смеется и пускает пузырики, глядя, как я горю, как обугливаются мои кости!
Этот образ ранит так больно! Ради него Флэнаган и затеял спектакль с требованием выкупа. Он хотел, чтобы Питер, наблюдающий мою смерть, навсегда поселился у меня в сердце — Питер-предатель, презирающий свою мать.
Игра Флэнагана достойна уважения, несмотря ни на что. Он действительно изучил мою душу, извлек уроки из моей биографии — того периода, когда я боролась с королями преступного мира. Флэнаган мастерски насобачился пудрить мозги и сумел лишить надежды женщину, которая думала, будто лишилась этой самой надежды давным-давно.
Черт возьми, Флэнаган, а ты крут.
Еще одно оружие Флэнаган — скука. До плена я и не знала, что значит скучать от безделья. Теперь я с завистью смотрю, как эти ребята тренируются, составляют планы, готовятся к битвам. В них море энергии, с которой они движутся к цели.
То, что раньше доставляло мне радость, утратило смысл. Я гордилась собой, когда управляла виртуальным оркестром — он существовал у меня в мозгу, а звук рождался в слуховом чипе. Но теперь, стоит взять в руки воображаемую дирижерскую палочку, я слышу Флэнагана — слышу, как он, мать его, тренькает на гитаре. Играет он, может, и бездарно, но ведь играет. Инструмент у него настоящий. Флэнаган постукивает по корпусу гитары, создавая ритм… черт, талантливый гад.
Вспоминаю годы, когда я была пианисткой. Вернуть бы сейчас былой навык, но сколько сил и времени придется вложить, чтобы вновь обрести легкость, непринужденность рефлекторной игры… руки опускаются. Впереди вечность, а я не могу запастись терпением для серьезной работы. Хочется легких путей.
Но легкие пути мне теперь кажутся нечестными, не приносящими пользы.
Флэнаган загнал меня в порочный круг душевных терзаний и самокритики. Тоже искусно. Но теперь-то я готова к дальнейшим сюрпризам, жду, чем он еще зацепит мое любопытство.
Так чем же?
АЛЛИЯ
— Приготовиться к стыковке.
Я включаю подачу кислорода у себя в дыхательном устройстве. Рядом стоит Лена — в нательной броне и скафандре, с кислородным баллоном за спиной. На ногах у нас у обеих ласты, и выглядим мы жутко нелепо. Но Лена, кажется, возбуждена.
— Ты Аллия, — обращается она ко мне привычным снисходительным тоном. — Это твоего мужа убили?
— Верно.
— Он погиб, пытаясь взять меня в плен.
— Нет, не так. Он взял тебя в плен, но в процессе погиб.
— Пусть так. Горюешь?
— Я любила его.
— А я прочла его досье. Мир без него не обеднел. — Давишь на психику. Флэнаган предупреждал.
— Просто стараюсь не потерять навык. Ты выглядишь усталой, разбитой, опустошенной. Тебе не хватает любви.
— Смотри не переусердствуй. А лучше обратись к нашему капитану, он тебя кое-чему да научит.
— У него мне учиться нечему.
Тут замки воздушного шлюза открываются, и нас сбивает с ног поток воды, хлынувшей на корабль. Меня распластывает на стене. Вокруг водоросли, мелкие гребешки. Трудно представить, но корабль дельфов — не просто звездолет, но обитаемая среда.
Лена грациозно выныривает и устремляется вперед. У меня получается только барахтаться. Зря я вызвалась добровольцем на эту миссию.
За мной следует Флэнаган. Алби, понятное дело, идти отказался. Он может надеть герметичный скафандр и просидеть в нем сколь угодно долго, но подводное плавание вызовет у него панический ужас.
Огромный тронный зал. Он заполнен соленой водой, точно такая — на Земле. Вокруг рыбы, ракообразные…
Навстречу нам плывут трое дельфов. Они прекрасны, но в то же время вселяют благоговейный ужас. Их тела стройны, обтекаемы, наружных гениталий не видно; у женщин широкие соски, а кожа серебристого оттенка. Волосы дельфов извиваются в такт движениям; каждый локон — это особо чувствительный орган, уловит движение на расстоянии в милю.
Я смотрела много фильмов о дельфах, но увидеть этих существ вживую оказалась не готова. Дельфы так не похожи на лоперов — те воплощают грубую силу, мощь, способность выживать в экстремальных условиях. А дельфы, напротив, вершина человеческой эволюции, будто идеальные скульптуры, лишенные резких углов и неровностей. Изящные, гибкие, эстетичные и утонченные.
Лоперы ограничены в численности, заперты внутри одной галактики, а дельфы потрясающе плодовиты. Подсчитано, что на каждый «сухой» обитаемый мир приходится по три водных. Сами дельфы — вторая по степени распространенности раса (после самих людей, разумеется).
Пираты среди дельфов — настоящая редкость. Они будто поглощают тиранию, воспринимают ее как должное. Дельфы тоже подчиняются роботам-долпельгангерам, но при этом не ропщут. Дельфы попросту лишены гена возмущения.
Хозяева корабля приветствуют нас.
— Это Лена, — говорю я. — Она друг.
Лена успокоилась и открыто любуется дельфами.
— Мы — Карл, — представляется первый из них.
По непонятным причинам, эта раса взяла за основу цивилизации «шведскую семью». Иногда это две самки и один самец; в нашем случае — это два самца и самка.
— Мы пришли торговать, — говорю я, и торг начинается. Пираты-дельфы редко пользуются тем, что награбили. Они странствуют по галактике и заключают сделки с мародерами вроде нас. Сейчас мы предлагаем дельфам добро с последнего ограбленного корабля в обмен на компьютерные примочки — энергетические капсулы и программы, с помощью которых потом можно будет создавать виртуальную еду, вино, ТВ-шоу, интерактивные секс- и туристические игры. Нас ведь хлебом не корми, дай только попробовать новую забаву, чтобы скоротать время. Мы, словно наркоманы, зависим от виртуальных туров, позволяющих исследовать, познавать все мыслимые удовольствия нашей галактики.
— А давайте поплаваем, — предлагает Лена, и дельфы раздуваются от гордости. Мол, вот мы тебе сейчас покажем, что значит плавать. Они торпедами срываются с места, и мы неуклюже пытаемся их догнать.
