Если есть силовые капсулы из сверхпрочного материала, способные пройти сквозь ядро солнца, если есть ряды солнечных батарей для запуска на орбиту звезды — энергии можно получить сколько угодно. Стройте самовоспроизводящиеся роботы-компьютеры, и изобилие вам обеспечено. О загрязнении окружающей среды давно уже никто речей не ведет; терраформированию подвергается большинство планет. Нет проблемы перенаселенности — космос велик, к тому же люди-рабы погибают на опасных работах в великом множестве. Солнечная система стала обиталищем избранных. Прочих отсылают в колонии или уничтожают.
Система совершенна и работает как часы, а космос, и правда очень велик. Еще молодым пиратом я этого не понимал. Грабил суда, веря, будто наношу не смертельный, но болезненный удар этой системе. Я проматывал добычу, жег грузовики, надеясь обеспокоить этим Гедира.
Глупец! Мы, пираты — как мотыльки на заднице у слона. Нас не боятся, даже не замечают.
Но справедливости ради признайте: мы гигантская армия.
Собралось двадцать тысяч кораблей и почти миллион душ пиратов. Бывшие наемники, мошенники-виртуозы, аферисты, рабы с космических фабрик, убийцы, которым неоднократно сжигали мозги, но так и не сумели вытравить ген преступности… есть и банальные воры, обкрадывающие своих же сородичей.
Все они жестоки, бездушны. И они — наша армия.
Мы направляемся к Корнблату, до которого лететь шестьдесят три световых года (или двадцать лет субъективного времени). Иллирию, ближайшую к Ничейному космосу обитаемую планету, мы не трогаем — захватим на обратном пути, с наскока… если из нас еще хоть кто-то останется жив.
Прелесть космического боя в том, что к противнику можно подкрасться незаметно. Наша флотилия растянута в пространстве мили на две-три, но теряется на фоне черного неба, как комар.
И сейчас этот комарик переходит на околосветовую скорость. За собой мы тянем на буксире астероид и орбитальную фабрику. Будто орда монгольских кочевников, мы идем навстречу концу.
Путь предстоит долгий. Для кого-то он будет равен жизни — от рождения до самой смерти.
Мой пыл слегка остывает, потому что засеки нас Корпорация на семнадцатом или восемнадцатом году перелета (по субъективному времени), она немедленно реализует план обороны, задействует все корабли. Но что страшнее — она успеет вырастить пополнение своей армии; орбитальные фабрики построят новые суда, соберут еще доппельгангеров; сырье, добытое из недр планет и астероидов и из темного вещества, загонят в плавильные котлы, выделят металлы и преобразуют их. Если понадобится, рабочие превратят водород в гелий, гелий — в углерод, углерод — в железо алмазной твердости. Однако металлы идут на изготовление внутренней оснастки звездолетов, обшивку делают из органических материалов, по прочности превосходящих паутину.
За год заводы Корнблата произведут миллион кораблей и пятьсот миллионов РД-солдат. Гораздо дешевле создавать бойцов на месте, чем вести на другой край галактики. Собственно, так Корпорация и поступает, в этом — секрет ее несокрушимости. У нее неограниченные ресурсы, производственные мощности и конвейеры, способные за час собрать целую армию.
Мы решили побить Корпорацию на ее же поле, потому и тащим за собой астероид, полный руды, и фабрику. Специальными ковшами зачерпываем из пространства темное вещество и космический мусор, отправляем в плавку. Из полимеров создаем обшивку для кораблей, штампуем оружие.
Мы также растим новых солдат. Тот памятный вечер в Зале пиратской славы закончился вакханалией — были зачаты сотни тысяч новых людей, которые сейчас развиваются в искусственных утробах.
Когда фабрика построит нам новый флот, мы распределим детей по кораблям, где они вырастут, окруженные любовью и заботой злобных и могучих пиратов. У каждого ребенка будет по два родителя да с полмиллиона дядюшек и тетушек. Вместе мы будем их тренировать, учить всему тому, что сами умеем и знаем. Создадим армию совершенных солдат.
Каждый день на кораблях зачинают все новых детей. Через год это прекратится, а еще через двадцать лет мы подойдем к Корнблату с армией в десять миллионов и флотом в полмиллиона судов.
Мы войдем в историю как самое большое пиратское ополчение.
Наш флот идет сквозь пространство, по пути ловит каждую капельку темного вещества и энергии, растит и обучает армию превосходных воинов.
Так что мы не просто комарик. Мы — комарище, который постепенно достигает невероятных размеров и летит вверх, все выше и выше в небо, собираясь проглотить само солнце.
Мы надеемся сгореть и погибнуть в сиянии славы.
АЛЛИЯ
Я решила стать матерью. Капитан, наверное, здорово удивится, после моего обещания хранить траур по Робу и ни с кем больше не спать.
В ночь вакханалии, когда все начали заниматься сексом прямо в зале, на столах, я стала заигрывать сама с собой, постоянно забывая, у которой меня член есть, а у которой — нет. В общем, игра обернулась сущим кошмаром (даже тут пришлось сохранить верность Робу).
Но время шло, близился срок последних зачатий, а инстинкт материнства все больше кружил мне голову. Через полгода после старта из искусственных маток (с функцией ускоренного созревания плода) появились на свет первые детки. Я стала за ними следить — примерно за десятью разом. Оказалось, мне ничего не стоит целиком посвятить себя детям: время, пространство — все исчезает, когда передо мною дитя ревет и требует сиську. От счастья прямо слезы на глаза наворачивались.
Я подала заявку на искусственное оплодотворение, и через полгода родилась моя дочка, Роберта. Она взирала на мир огромными черными глазами, полными жизни, а когда начинала реветь, становилась похожей на маленького злобного духа. Я кормила ее из бутылочки, и Роберта от удовольствия чуть не проглатывала молоко вместе с соской. Ах, счастье! И слезы…
Тренировки и боевую подготовку я не забросила, но общаться с другими членами экипажа стала заметно реже. В бар почти не ходила, кино не смотрела, концертов не посещала. Превратилась в мамашу-затворницу. Капитан, когда видел меня с Робертом на руках, снисходительно кивал, но в душе-то завидовал. Ведь он хотел, чтобы Роберта была его дочерью; желал стать частью моей личной вселенной. Моей настоящей любовью.
А потом моя девочка подцепила какую-то заразу, и я двенадцать часов, не помня себя от страха, просидела у ее кроватки. В наши дни о детской смертности совсем позабыли, но остаются еще вирусы, поражающие мозг. Кем вырастет ребенок после подобной болезни? Идиотом? Психопатом? Эти вирусы трудно выявить и почти невозможно убить. Говорят, будто сам Гедир перенес в детстве такую инфекцию.
Но у Роберты был всего-навсего менингит, который легко вылечили. Я вздохнула с облегчением, а Гера, дежурившая тогда в медотсеке, напоила меня чаем и убаюкала, прочитав расслабляющие мантры. Когда же я проснулась, Гера качала колыбельку Роберты. Мне еще показалось, будто это смотрится очень естественно. Словно так и должно быть.
