– Я не жалуюсь и ничего не прошу, – нахмурившись, сказал Вальдес.
– Я знаю. Мне… мне было интересно, почему ты не вернулся в свой астроид… то есть в свой дом. Я ведь тоже не могу вернуться.
– Вот как? Отчего же?
– Это сложно объяснить. Ты не поймешь. – Ее лицо поблекло, как сорванный цветок, потом вновь оживилось. – Твой остров в океане… Там кто-то тебя ждет?
– Да, конечно. Там… – Вальдес собирался сказать «родители», «братья», «сестры», но вдруг обнаружил, что в языке лоона эо таких понятий нет или, быть может, они ему не известны. Не знал он и других, обозначающих родство – «мать», «отец», «сын», «дочь», и вместо этого на память приходили только «предок» и «потомок». Должно быть, он плохо владел языком, зная лишь обиходные слова да те, что связаны с войной и службой.
– Не могу объяснить, – молвил Вальдес, потирая висок. – Это мои предки, но очень близкие… мужчина и женщина, что дали жизнь мне и другим своим потомкам. Моя семейная группа. – Он наконец подобрал необходимый термин.
– Твои тальде, тлра и тайос, – сказала Занту. – Тальде носит плод, тлра и тайос его инициируют… Так, Сергей Вальдес с Земли?
Он улыбнулся:
– У нас дела обстоят попроще. Нам хватает или тайоса, или тлра, что бы это ни означало.
– Бриани, Гхиайра и Птайон… – вдруг произнесла она, и Вальдесу почудилось, что голос ее звенит тоской. – Мои тальде, тлра и тайос… Как они далеко! Как бесконечно далеко!
Плащ соскользнул с плеч Занту, и он увидел упругие маленькие груди с голубоватыми сосками живот, подобный лепестку лотоса, и длинные стройные ножки. Что-то воздушное, полупрозрачное, мерцающее было на ней; контуры тела то расплывались, почти исчезали, окруженные искристым белым облаком, то возникали снова, будто дразня и маня. Сейчас она не походила на юную земную девочку, и Вальдес подумал, что лет ей, должно быть, немало – во всяком случае, не меньше, чем ему самому. Правда, у Хозяев этот возраст был далек от зрелости.
– Прикоснись ко мне, – прошептала Занту.
Он встал и замер, увидев жест отрицания, скрещенные перед грудью руки.
– Нет, не приближайся! Представь, что ты касаешься, только представь… думай об этом, и я почувствую… может быть, это удастся… может быть…
Она шептала что-то еще, но Вальдес не слышал, объятый трансом или преддверием сна, когда мысль скользит по грани между забвением и явью, а реальность отступает перед чудом. Веки его опустились, растаяла морская даль, стих посвист ветра, и женщина лоона эо, такая нежная, теплая, желанная, вдруг очутилась рядом с ним. Разумом он понимал, что видит не Занту, а образ, рожденный воображением, но чувства говорили иное. Ее сияющие глаза, полураскрытые губы, влажные блеск зубов и прядь волос, упавшая на щеку, маленькая грудь и голубая жилка, что трепетала на виске, – все это было тут, так близко, будто жаждало прикосновения не рук, а губ.
Вальдес наклонился, поцеловал ее, и наваждение рассеялось.
– У нас получилось, – тихо молвила Занту, – получилось… Удивительно! Мне говорили, что вы не умеете… что ваша раса не способна…
Она замолчала.
– Не способна к чему? – спросил Вальдес.
– К ментальным контактам.
– А это был такой контакт?
– Да. Слабый… Если бы мы соединили руки, он стал бы сильнее. Но я… я боюсь. – Занту запахнула плащ и прошептала: – Действие эрцы кончается.
– Что ж, не буду тебя пугать. – Вальдес покинул беседку, остановился у входа и, прищурившись, взглянул в сияющую золотую даль. Потом спросил: – Мы еще встретимся, Занту?
– Если ты хочешь, – раздалось в ответ.
– Хочу. И еще хочу, чтобы океан был синим, а не золотым. Таким, как на Земле.
Он вышел из жилой капсулы, сжимая в кулаке монету. На одной ее стороне был изображен единорог, на другой – четырехпалая рука лоона эо. Подобные руки, только гигантские, несли над ним цилиндры и призмы контейнеров, заполняя просторный трюм. Контейнеры опускались, магнитные захваты фиксировали груз, и постепенно в чреве корабля вырастал целый город из матово поблескивающих башен. В нем были проспекты и площади, улицы и переулки и даже монумент-украшение – приподнятый на пандусе бейри.
У входного шлюза стоял Вождь Светлая Вода.
– Она позвала тебя, Сергей?
Вальдес кивнул, всматриваясь в лицо и фигуру Лайтвотера. Ничего нечеловеческого – разве лишь протез да кое-какие не видные глазу устройства… Может быть, их разглядела Занту – колено, легкое и прочие импланты? Решила, что Вождь наполовину кибер?
– О чем вы говорили?
– Так, пустяки. Она расспрашивала меня о семье. Знаешь, Вождь, у них тоже есть что-то подобное. Тальде, тлра и тайос – слова, обозначающие родственные отношения… От сервов я их не слышал.
– У сервов нет ни предков, ни потомков. – Кро усмехнулся. – Что до этих терминов, то мне они тоже незнакомы, но о семьях нанимателей я знаю. Есть малая семейная группа из четырех-шести существ, и есть большая, в которой несколько десятков тысяч. Большая населяет астроид.
– Откуда это известно?
– Данные собраны по крупицам. Опрос наемников, вернувшихся домой, беседы с сервами-послами и даже с пленными дроми… Ты ведь понимаешь, кто проявляет интерес?
– Понимаю. Секретная служба
[22]
. Но зачем? Лоона эо – не хапторы, не дроми, не кни'лина, они мирные создания. Даже робкие! И они не торгуют военной техникой.
– Не торгуют, – согласился Кро, провожая взглядом плывущие в вышине контейнеры. – Однако их миниатюрные чипы опасный товар. Их можно перепрограммировать, использовать в компьютерах и АНК
[23]
, в системах наведения на цель, в кибернетических средствах обороны… Сколько таких чипов в этом Ассенизаторе? – Он снова поглядел вверх. – Как их используют кни'лина или, положим, хапторы? Хороший вопрос, не так ли?
– Хороший, – согласился Вальдес.
Во время последней войны ему не приходилось сталкиваться с Секретной службой, но, как все офицеры, он знал о ее существовании и основной задаче. Задача формулировалась просто: следить, чтоб не объехали по кривой. Кро, несомненно, имел большее представление об этой службе – хотя бы потому, что воевал не в одной войне, а в четырех.
