Подумав об этом, Вальдес ощутил прилив холодной ярости. Будь у него аннигилятор, а перед ним – три крейсера хапторов, сжег бы всех и пыль по облаку развеял! Надо же, какая незадача… Этот рейс, последний для Занту, был ее тропой к свободе. Она возвращалась в свой дом, к своей семье, с самым драгоценным даром, каким награждает женщину любовь, – с ребенком. Его ребенком!
Он скрипнул зубами.
– Остынь, – тихо произнес Светлая Вода, излучив волну спокойствия и силы. Сверху, с потолочных экранов, на Вальдеса глядели Хедо и Бхапал.
– Есть толковые мысли, командир? – спросил японец.
– Найдутся. Держитесь под крылышком «Ахироса», как я велел, а мы обломаем им рога. Во всяком случае, попробуем.
– Хочешь ввязаться в драку с хапторами? Чтобы мы успели прыгнуть? – Глаза у Хедо стали словно щелочки. – Трудно мне будет жить, Старший Защитник, если я брошу камерадов перед боем! Убегу без единого выстрела!
– Надеюсь, ты воздержишься от харакири, – сухо промолвил Вальдес.
У него уже начал складываться план, с каждой секундой обраставший плотью деталей и подробностей; время, скорость, маневренность, огневая мощь, прочность брони и силовой защиты – все моменты грядущего боя расставлялись по своим местам, просчитывались и оценивались, словно в его голове трудился тактический компьютер. Он знал, что успеет нанести лишь один удар, и этот удар должен стать смертельным.
– Послушай, Хедо… – Он покосился на экраны, где с неотвратимым упорством рос хищный силуэт чужого крейсера. – Я не стану зря рисковать, я выиграть хочу, и ты мне в этом помоги. Ты и Бхапал. Вы наша надежда, камерады, и я совсем не уговариваю вас спасаться бегством. Не торопитесь прыгать в Лимб, пока не подберете то, что от нас останется. И еще одно: свяжись с сервами. Пусть подготовят три гипотермические камеры.
– Вот, значит, как… – Долгую секунду японец и индус глядели на экипаж «Ланселота» с потолочных экранов, потом вытянули руки в салюте. – Можно приступать к маневру, командир?
– Приступайте.
Хедо и Бхапал исчезли. Птурс басовито откашлялся, пошевелил пальцами над орудийной панелью – похоже, он, как и Кро, не нуждался в лишних объяснениях. Оба они усмехнулись, когда Вальдес велел проверить систему катапультирования. До контакта с крейсером оставалось минут двадцать.
– Хотел бы я знать, как они нас вычислили, – сказал Вождь. – Возможно, всю щель патрулируют.
– Ну, не крейсерами же!
– Разумеется, нет. Достаточно развесить маяки… А крейсер, думаю, для гарантии отправлен. После Пыльного Дьявола они знают, на что мы способны.
Мы! – отметил Вальдес, а Птурс с жизнерадостной ухмылкой заявил:
– Не знают, Вождь! Вот когда перекроем кислород козлам, тогда им наши способности и прояснятся – за пару секунд до смерти.
«Есицунэ» и «Шива» приблизились к транспорту; их серебристые корпуса маячили на левом и правом тактических экранах.
– Они догонят нас примерно через семь минут, – сказал Вальдес. – Взлетаем, разворачиваемся и на полной скорости идем на таран. Ваша задача, камерады, сбить эмиттеры, иначе увязнем в поле. Стрелять придется в сложных условиях – я буду маневрировать.
– Не сомневайся, командир, мы их прищучим. Мы…
Птурс хотел добавить что-то еще, но диафрагма верхнего шлюза раскрылась, и бейри серебряной рыбкой выскользнул в пустоту. Туманность окутывала их багровым сиянием, скрывавшим звезды, и только древний красный гигант, висевший за кладбищем своих сателлитов, взирал на корабль зловещим круглым глазом. Дистанция до крейсера была приличной, но датчики «Ланселота» уже надежно захватили цель, уложив ее в сетку тактических экранов. Три корпуса, соединявшее их крыло и темный зев аннигилятора различались вполне ясно, но излучателей поля Вальдес еще не видел.
– Стрелять по моей команде, – произнес он, разворачивая корабль. Тихо зажурчали гравикомпенсаторы, огромный транспорт будто отпрыгнул назад, в багровую полутьму, стволы орудий «Ланселота» шевельнулись, корректируя маневр. «Жаль его, – подумал Вальдес. – И УБРа, спящего в оружейном отсеке, тоже жаль. Так и умрет, не пробудившись…»
– Вызов от неопознанного объекта, – вдруг сообщил «Ланселот». – Распоряжения, Защитник?
– Раз не представились, не отвечать. Полную мощность на двигатель. Вперед!
Сверкнула первая молния, бейри нырнул, уклоняясь от удара антипротонов, и время понеслось стремительными скачками. Как и прежде, Вальдес уже не нуждался в приборах и экранах; пейзаж космической битвы был странным образом перемещен в сознание, где шла смертельная игра: он убегал от всплесков раскаленной плазмы, пытавшихся поймать корабль, накрыть, сжечь хрупкую оболочку, что защищала искусственный мозг и экипаж «Ланселота». Его пальцы то едва касались сенсорной панели, то отплясывали быструю джигу, то скользили в плавном вальсе; пальцы были десятью лучами, соединявшими пилота с кораблем, но кроме них был еще мощный широкий канал от разума к разуму, ментальная связь живого интеллекта с неживым. Еще Вальдесу чудилось, что он ощущает некую поддержку – словно кто-то подсказывал, когда разрядится аннигилятор, когда ударят орудия хапторов и куда полетят сокрушительные молнии. Кро, подумалось ему, старый верный Кро, друг и Хранитель! Вернувшись на мгновение в рубку, Вальдес оглядел мониторы и решил, что крейсер в зоне поражения.
– Пора, камерады. Огонь!
Легкая вибрация корабля подсказала, что снаряды пошли на цель. Через немногие секунды он увидел – или, скорее, ощутил, поскольку зрение тут было ни при чем, – как поток снарядов преодолевает защитное поле. Для «Ланселота», обладавшего изрядной массой, силовой экран являлся серьезным препятствием, но снаряды пронизали его как тонкую кисею. Залп, залп и снова залп… Крохотные стрелки ударили тремя волнами, сметая эмиттеры поля, антенны следящих устройств, какие-то решетчатые фермы, соединявшие корпуса над крылом – все хрупкое, ажурное, филигранное, что не было спрятано под броней подобно орудийным башням. Полыхнули сотни разрывов, кольнули мозг острыми иглами, и Вальдес, словно из дальней дали, услышал голос Птурса:
– Влепили рогачам! Не добавить ли, командир?
– Нет, – сказал он. – Катапультируйтесь!
Снова легкое, чуть заметное сотрясение. Коконы провалились вниз, попав в объятия спас-капсул, и «Ланселот» отстрелил их в пустоту. Вальдес не мог следить за этим процессом – секунда ошеломления у хапторов прошла, разряды молний и струи антиматерии снова играли с ним в прятки.
Вряд ли враг догадался, что он намерен совершить. Хапторы были воинственным племенем, но, как у всех галактических рас, у них имелись свои понятия о битвах в космосе и на планетах, о том, когда атаковать или бежать, чем можно пожертвовать ради победы, что означает честь, где начинается героизм и где кончается преданность вождям и идеалам. Подобные различия проистекали, разумеется, из психологического склада и представлений о ценности жизни, чем в конечном счете определялась военная стратегия. В этом смысле земляне обладали уникальным опытом, ибо в короткой их истории не было времен, когда бы где-то не воевали, не жгли города, не рушили стены крепостей, не хитрили, стараясь обмануть врагов, не совершали того, что прославлялось одним народом как подвиг, а у другого считалось низким коварством. Воистину Юлий Цезарь и Тамерлан, Ганнибал, Наполеон, Суворов, вожди викингов и гуннов, крестоносцев и арабов, полководцы двух мировых побоищ и сотен локальных войн – все они были секретным земным оружием, мощь которого изведали фаата. Теперь пришел черед хапторов.
