Годфри недаром избрал монастырь святого Мартина своим временным убежищем. Эта знаменитая бенедиктинская обитель была известна по всей Англии, в Уэльсе, Шотландии и Ирландии, так как в серебряной раке возле алтаря монастырской церкви хранилась часть мощей самого Мартина Турского, святого целителя. Сотни паломников ежегодно приходили в монастырь, расположенный в лесах совсем рядом с Дувром, чтобы поклониться святому и просить его об избавлении от самых разнообразных немочей. Обитель пользовалась покровительством епископата, благо приносила огромный доход. Даже короли и герцоги, стоило им занедужить, приезжали сюда.
Годфри рассчитывал именно на известность монастыря. А, кроме того, любой человек, пришедший под защиту церкви, становился неподсуден светским властям и в течении сорока дней никто, кроме папы Римского или архиепископа Кентерберийского, не мог изгнать попросившего убежища. Все очарование ситуации состояло в том, что сейчас самому архиепископу приходилось требовать защиты у святой Матери-Церкви, а папа Римский находился далеко, в Марселе, вдохновляя крестоносное воинство и христианских королей…
Когда Риченда, выкупавшийся в нечистотах констебль и гвардейский капитан расположенной в Дувре сотни очухались от случившегося в порту и поняли, что «самозванец» скрылся при самых странных обстоятельствах, немедленно был начат розыск. Естественно, что беглец и сопровождавшие его дворяне были обнаружены довольно быстро — городская стража не замечала, чтобы в ворота Дувра въезжал хоть кто-нибудь, похожий на описание преступников, заставы на дороге к Лондону отрицали, что видели таких людей. Властям оставалось лишь проследить возможный путь бегства. Разъезд стражи обнаружил аквитанцев у ворот монастыря, но действий никаких не предпринял — десятник, командовавший разъездом, немедленно послал человека в Дувр, доложить Риченде и констеблю, а сам приказал своим лишь наблюдать за воротами.
Гунтер и сэр Мишель едва сдерживали улыбку, увидев физиономию отца Теодериха, настоятеля аббатства после того, как он раскрыл бумаги Годфри и прочитал папскую буллу о назначении графа Клиффорда архиепископом Кентерберийским. На некоторое время аббат потерял дар речи, после же бросился целовать Годфри руку.
— Не время, не время, — архиепископ отстранил ладонь и заложил руки за спину. — У нас есть трудности, брат…
Последовал короткий рассказ о захвате судна таможенной службой Дувра и приказах Уильяма Лоншана относительно нового наместника. Сказать, что отец Теодерих был возмущен — значит не сказать ничего.
— Ваше святейшество! — взбудораженно говорил аббат. — Если вы позволите, я немедленно начну процедуру интердикта! Какая наглость — покуситься на духовного владыку королевства! Сегодня же нечестивый святотатец будет исторгнут из лона церкви и предан проклятию! Разрешите, ваше святейшество!
— Я лучше сам. И не сейчас, — улыбнулся Годфри. — Пока мне следует надеяться лишь на защиту стен храма и церкви. Мои спутники в ближайшее время отправятся в Лондон, к принцу Джону, который обязан встать на защиту закона и представителя короля. Сами понимаете, отец Теодерих, у Джона в руках армия, а Лоншану подчиняются некоторые гвардейские части. Вы не боитесь, что канцлер использует против обители солдат? Дадите ли убежище?
Аббат аж задохнулся, оскорбившись словами Годфри. Разве можно было столь плохо подумать о находящемся в его ведении монастыре?
— Милорд, — пожилой священник сложил руки на груди. — Милорд, конечно, оставайтесь! Я надеюсь, принц сделает все, чтобы обуздать негодяя канцлера! А насчет вашего предположения о возможном захвате монастыря скажу так — память святого Томаса Бекета пока жива и никто не посмеет войти с оружием в церковь, где укрылся один из старших ее сыновей!
Годфри, мельком глянув на сэра Мишеля и его оруженосца — не обидятся ли? — взял аббата Теодериха под руку и отвел в сторону, за алтарь. Надо полагать, у духовных особ нашлось друг для друга несколько слов, которые требовалось сказать без свидетелей.
Некоторое время сэр Мишель молчал, хмуро поглядывая в сторону, куда ушли архиепископ и отец настоятель, а потом тронул Гунтера за плечо:
— Навел ты шороху в порту… Спасибо, конечно. Все удивляюсь — почему Годфри посейчас молчит и не спрашивает про твое оружие.
Спохватившись, Гунтер взялся за автомат, висевший на ремне, отсоединил магазин и проверил, сколько осталось патронов. Из ста зарядов было израсходовано около шестидесяти. Для прорыва к Лондону наверняка хватит…
В тишине храма послышались быстрые шаги, и к алтарю подошел де Морлен. Вид у аквитанца был озабоченный и суровый.
— Где его святейшество? — Морлен смотрел то на Гунтера, то на нормандца, и сказать, что взгляд у него был дружелюбный, было никак нельзя. Видимо, решил Гунтер, посланник Элеоноры счел оруженосца сэра Мишеля колдуном или чем похуже.
— Архиепископ должен вскорости выйти, — сказал рыцарь. — А что случилось?
— Гвардия у ворот монастыря, — ответил Морлен. — Требуют отца аббата или приора. Констебль знает, что мы здесь.
— Господа!..
Все трое обернулись — у бокового придела алтаря стоял Годфри. Вот сейчас он действительно походил на архиепископа. В церквях и монастырях, а особо в столь знаменитых, как обитель святого Мартина, всегда хранились облачения для высоких гостей духовного звания. Кто знает, вдруг какой-нибудь епископ, кардинал или даже сам верховный понтифик — святой папа вздумают навестить монастырь и отслужить в храме обители мессу? Вот и для Годфри нашлась роскошная, шитая золотом красная сутана, высокая епископская митра и посох понтифика. Ясно, что сутана была надета поверх мирской одежды — переодеваться всерьез просто не оставалось времени.
Сэр Мишель и де Морлен, едва завидев архиепископа, припали на правое колено, а германец, вовремя не сообразивший, что к чему, остался стоять, как последний дурак. Годфри нахмурился, однако сэр Мишель спас положение — он просто дернул Гунтера за край надкольчужника, потянул вниз и заставил выразить свое глубокое почтение наместнику папы и короля.
— Я остаюсь здесь, — провозгласил Годфри. — Я буду в полной безопасности. Войти в церковь с оружием или вытащить меня отсюда они не решатся.
— Милорд, — сказал Морлен, поднимая взгляд. — Милорд, солдаты уже окружают монастырь, но войти на освященную землю пока не осмелились. Кого вы отправите в Лондон, к принцу?
Годфри покосился на сэра Мишеля и сказал:
— У господина де Фармера имеется важное дело к принцу, потому в Тауэр поедет именно он. Морлен, идите к воротам и продолжайте наблюдать. Отец Теодерих, — архиепископ повернулся к аббату. — Прошу вас сходить к гвардейцам и выспросить, что они хотят. Не забывайте, именно вы — настоятель обители, а земля эта освящена и принадлежит церкви. Вы — хозяин монастыря…
Аквитанец и священник быстро зашагали к вратам храма, а Годфри дал знак Мишелю и Гунтеру подняться.
— Мишель, дорогой мой, — серьезно начал Годфри. — Прежде всего я должен сказать, что, не доверяй я тебе, столь важное дело, а может быть, и судьба трона никогда не оказались бы в твоих руках. Но меня смущают некоторые странности, как твои, так и присущие господину оруженосцу, — архиепископ зыркнул на Гунтера. — Я попросил бы хоть в двух словах объяснить, что произошло на пристани…
