— А как быть тем, кто верит, но не может получить ответа? — вкрадчиво поинтересовался я.
— Уж не думаешь ли ты, что я нарочно увиливаю, не желая отвечать на твой вопрос?
— Если ты, подобно дельфийским пифиям, не можешь ответить, то так и скажи. Не буду настаивать.
— В нашествии этом есть и хорошая сторона — американцам достанется больше, чем нам, — неожиданно заявил Вадя. — У нас из крупных городов только Питер находится на берегу моря. То есть Финского залива. А у них: Нью-Йорк, Филадельфия, Вашингтон и Лос-Анджелес. Даже к Чикаго акваноиды могут добраться водным путем — через пролив Святого Лаврентия. Если же брать в расчет более мелкие города…
— Дурак! Ой дурак! — возмущённо заквохтала Яна. — Под угрозой находится существование всего человечества, а ты все еще меришь старыми мерками!
— Так чего же тогда мы, по твоей милости, в Верболове отсиживаемся? Или ты себя частью человечества не считаешь? — спросил Вадя, умевший порой быть на удивление последовательным.
— Хотелось бы все-таки услышать прогноз на ближайшее будущее, — напомнил я. — Если у нас имеется возможность строить планы с его учетом, давайте отложим препирательства на потом, а сейчас хором попросим: «Елочка, зажгись!»
— Попросить нетрудно, да боюсь, толку с этого будет…
— Глупые вы, ребята, все-таки! — грустно сказала Яна. — Думаете, я сама не пыталась узнать, чем это вторжение кончится? Я вам про замочную скважину говорила? Так вот передо мной, образно выражаясь, тысяча замочных скважин. И, заглядывая в них, я вижу кусочки будущего. А иногда кусочки прошлого или настоящего, кусочки иных миров. Поверьте, это совсем не то же самое, что задать вопрос и услышать или увидеть ответ. Это совсем-совсем другое… А впрочем…
Яна сделала паузу, и я подумал, что каре ей идет больше, чем коса. Особенно после того, как я подровнял его явно не приспособленными для стрижки ножницами и Яна вымыла голову.
— Я могу показать тебе кое-что из того, что вижу сама. Зрелище любопытное. А главное, ты поймешь, почему я затрудняюсь дать прогноз на ближайшее будущее.
— А мне не можешь показать? — ревниво спросил Вадя.
— Не могу. Может, и с Толей опыт не получится. С тобой же и пытаться не стоит. Когда человек не хочет верить, ему можно разве что кино показывать. Броня крепка, тут даже у мамы руки бы опустились.
— Куда она, кстати, поехала? — поинтересовался я.
Мне было совершенно все равно, куда отправилась пережидать «конец света» Клавдия Парфеновна, но что-то связанное с ней меня беспокоило. Что-то этакое крутилось на периферии сознания…
— В Самару, — равнодушно ответила Яна. — Ну так что, хочешь с моей помощью заглянуть в грядущее или хотя бы по ту сторону повседневности?
— Послушай… А Клавдия Парфеновна могла увидеть то, что ей хотелось?
— Да, могла, — мгновение помедлив, подтвердила Яна. — Когда-нибудь и я смогу. Если доживу. Прогностике надо учиться так же, как любому другому ремеслу. Одного таланта тут мало. Не всякий имеющий абсолютный слух становится музыкантом. Так же как и художниками люди не рождаются, за редкими исключениями.
— Тогда она наверняка заглядывала в будущее и говорила тебе, чем кончится вторжение.
— В общих чертах — да. И я вам об этом тоже, по-моему, говорила. Фишфроги уберутся с Земли так же внезапно, как и появились.
— Первый раз слышу! — заявил Вадя, а я подумал, что если слова Яны о том, что «надобно отсидеться», следует понимать именно так, то да, говорила. Но я бы предпочел получить по этому поводу более расширенный ответ.
— Имейте, однако, в виду, что относительно одних событий — ну, например, вторжения фишфрогов — предсказания однозначны — они непременно произойдут. Такие события — редкость. Другие же следует назвать вероятностными. Они могут произойти. Или скорее всего произойдут при соблюдении некоторых условий. Так вот фишфроги скорее всего уберутся с Земли. А вот как скоро это произойдет, зависит от людей.
— Иными словами, как им накостыляем, так они и свалят! — удовлетворенно подытожил Вадя.
— Можно сказать и так, — нехотя согласилась Яна и выжидательно посмотрела на меня.
— Ты действительно можешь показать мне грядущее?
— Тени. Отсветы. Блики. Я ведь не волшебник, я только учусь.
— Звучит зловеще. Я бы на твоем месте поостерегся доверять ученику волшебника.
Сделать хотел утюг —
Слон получился вдруг.
Крылья, как у пчелы,
Вместо ушей — цветы.
— Не могу праздновать труса после того, как Яна доверила мне подровнять ее каре, — сказал я, делая отчаянное — скорее всего придурочное! — лицо, на что Яна ответствовала, брезгливо скривив сочные, алые губы, которым не нужна была никакая помада:
— Мне лично эта жертвенность ни к чему! Не больно-то хотелось тебе что-то показывать!
— Нет-нет, я правда хочу увидеть то, что ты готова мне показать! — выпалил я.
— В этом ты весь! — поддел меня паскудник Вадя. уловив в моих словах двусмысленность, а Яна сухо сказала:
— Выпей стакан водки и начнем.
— Хорошенькое начало! Этак я, пожалуй, тоже к вам присоединюсь! — вновь встрял Вадя.
— Тебе Немировы пить категорически запретили, — запротестовала Яна и, видя, что Вадя не собирается успокаиваться, пояснила: — Если ты такой грамотный, как прикидываешься, то должен знать, что пифии Дельфийского оракула прорицали под воздействием одурманивающих испарений. Возможно, вулканических газов, выходящих из расщелины скалы, на которой был построен храм Аполлона. В Додоне прорицательница Пелиада, прежде чем отвечать на вопросы, пила воду из протекавшего неподалеку «опьяняющего» источника. Я уж не говорю про кастанедовские мухоморные кактусы, о которых известно теперь каждому нюхающему «Момент» подростку. Чтобы ослабить контроль сознания, годится любая одурманивающая дрянь, хотя профессиональные предсказатели предпочитают использовать для этого методы медитации. В целях сбережения здоровья.
— В экстремальной ситуации стакан не повредит, но за руль я после него не сяду. Плавали — знаем: ни к чему хорошему это не приведет.
— Ладно, пей, не трави душу, — разрешил Вадя, после чего я отправился на кухню и выпил прописанный мне Яной стакан. Закурил и хотел уже было возвращаться, когда она, выйдя из нашей с Вадей комнаты, сказала, чтобы я устраивался в брезентовом кресле. Незачем, мол, мешать больному, которому нужен покой и сон.
— Лады, — сказал я, раскладывая кресло. — И как это мне в голову не приходило попросить Клавдию Парфеновну показать мне лики грядущего?
— Правильно сделал, что не просил. Ничего бы она тебе не показала, — утешила меня Яна, выуживая из оставленной мною на столе пачки сигарету. — Во-первых, сдерживать критичность и вмешательство разума не так-то просто. А, во-вторых, обучить прогностике можно любого. Вот только пользы от этого будет мало. Видеть будущее — то еще удовольствие. К тому же не стоит забывать, что обычные люди недолюбливают тех, кто обладает даром предвидения. Немецкий ученый — некто Солдан — подсчитал, что за несколько сотен лет, примерно с XII по XVIII век, в Европе было сожжено около десяти миллионов ведьм. Большая часть из них была виновна лишь в том, что умела заглядывать в будущее и брала на себя смелость предостерегать соотечественников о грядущих бедах. Вместо того чтобы подстелить соломку там, где предстоит упасть, предупрежденные доносили на своих благодетельниц — чисто человеческое свойство, отбившее у предсказателей желание помогать своим ближним.
