— Видите? — сказал он, снова садясь, — Так же, как я знал, что вы не сможете меня поднять, пока я вам не позволю, я знаю, что не в состоянии изменить ход событий на Сент-Мари. Но это можете сделать вы.
— Я? — Я уставился на него, затем взорвался: — Тогда, ради всего святого, скажите как?
Он медленно покачал головой.
— Мне очень жаль, Том, — сказал он. — Но я лишь знаю, что, выраженная в терминах онтогенетики, здешняя ситуация показывает, что вы являетесь центральной фигурой. С вашей помощью сосредоточенные здесь силы, подталкиваемые к разрушительным действиям другой столь же центральной фигурой, могут быть возвращены на основной путь исторического развития с минимумом потерь. Я говорю вам это для того, чтобы, зная это, вы могли воспользоваться имеющимися у вас возможностями.
С этими словами он встал и направился к двери.
— Подсадите! — крикнул я, и он остановился, на мгновение обернувшись, — Та, другая центральная фигура — кто это?
Падма снова покачал головой.
— Знание этого не принесет вам пользы, — сказал он. — Я даю вам слово, что сейчас он далеко и сюда не вернется. Его даже нет на планете.
— Один из убийц Кенси! — воскликнул я. — И они улетели с планеты!
— Нет. Люди, которые убили Кенси, — лишь орудия. Если бы никто из них не существовал, на их месте оказались бы трое других. Забудьте о второй центральной фигуре, Том. Он не в большей степени ответствен за ситуацию, которую создал, чем вы — за то, что происходит здесь и сейчас. Он просто, как и вы, оказался в положении, которое давало ему свободу выбора. Спокойной ночи.
С этими словами он внезапно оказался за дверью и исчез. Я до сих пор не могу понять, то ли он двигался настолько быстро, или же по какой-то иной причине я позволил ему уйти. Просто я неожиданно остался один.
Усталость навалилась на меня, словно тяжелые волны океана ртути! Я проковылял в спальню, рухнул на кровать, и это было все, что я помнил, пока — как мне показалось, в следующую секунду — я не проснулся от настойчиво звеневшего в ушах телефонного звонка.
Я протянул руку, нащупал телефон и нажал на кнопку.
— Вельт слушает, — прохрипел я.
— Том, это Моро. Том? Это вы, Том?
Я облизал губы, сглотнул и заговорил более внятно:
— Это я. В чем дело?
— Где вы были?
— Спал, — ответил я, — В чем дело?
— Мне нужно с вами поговорить. Не могли бы вы приехать…
— Приезжайте сюда сами. Мне нужно встать, одеться и выпить кофе, прежде чем я буду в состоянии куда-либо ехать. Вы можете со мной поговорить, пока я буду этим заниматься.
Я отключился. Он все еще что-то говорил на другом конце линии, но меня это уже не интересовало.
С трудом выбравшись из постели, я начал приводить себя в порядок. Когда он приехал, я уже был одет и пил кофе.
— Пейте, — Я пододвинул ему чашку, когда он сел рядом со мной за стол на террасе. Он машинально взял ее.
— Том… — начал он. Чашка дрожала в его руке, когда он поднял ее и поспешно отхлебнул, прежде чем снова поставить. — Том, вы когда-то были членом Голубого фронта, верно?
— Как и все, — сказал я, — Тогда, в годы нашей молодости, это была идеальная компания, мечтавшая о том, чтобы в управлении нашей планетой стало больше порядка и системы!
— Да, да, конечно, — пробормотал Моро, — Но я имел в виду, вероятно, вы знаете, с кем сейчас можно связаться…
Я рассмеялся. Я смеялся столь сильно, что мне пришлось поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.
— Моро, о чем вы говорите? Если бы я знал, кто является лидерами Голубого фронта, то они уже сидели бы в тюрьме. Комиссар полиции Бловена — главный представитель закона в нашей столице — последний, с кем Голубой фронт вступил бы сейчас в контакт. Сначала они пришли бы к вам. Вы ведь тоже когда-то были его членом, когда учились в колледже, помните?
— Да, — уныло согласился он. — Но сейчас я никого не знаю. Я думал, что, может быть, у вас есть информаторы, или какие-то подозрения, или…
— Ничего подобного, — возразил я. — Ладно. Зачем вы хотите знать, кто сейчас руководит Голубым фронтом?
— Я думал обратиться к ним с призывом выдать убийц Кенси Грэйма — чтобы спасти жителей Бловена. Том… — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Всего лишь час назад солдаты из числа наемников голосовали за то, чтобы потребовать от своих офицеров повести их на город — более девяноста четырех процентов. А Пел… Пел в конце концов мобилизовал свою милицию, но я не думаю, что он намерен нам помогать. Он весь день пытался поговорить с Яном.
— Весь день? — Я бросил взгляд на часы: 4.25.— Ведь сейчас не 4.25 дня?
— Именно дня, — сказал Моро, глядя на меня. — Я думал, вы знаете.
— Я не собирался столько спать! — Я поднялся с кресла, направляясь к двери. — Пел хочет встретиться с Яном? Чем быстрее мы встретимся с ним сами, тем лучше.
И мы поехали. Но опоздали. Когда мы добрались до штаб-квартиры экспедиционных сил и прошли мимо младших офицеров к кабинету Яна, Пел уже был там. Я отодвинул в сторону преградившего путь офицера и вошел; Моро последовал за мной. Пел стоял лицом к Яну, тот сидел за столом, окруженный кипами бумаг. Увидев нас с Моро, он встал.
— Все в порядке, капитан, — обратился он к офицеру позади нас. — Том, рад вас видеть. Однако, господин мэр, будьте так любезны подождать снаружи; я встречусь с вами через несколько минут.
Моро ничего не оставалось, как снова выйти. Когда дверь за ним закрылась, Ян показал мне на кресло рядом с Пелом и снова сел.
— Продолжайте, генерал, — сказал он Пелу. — Повторите то, что вы начали мне говорить, для Тома.
Пел бросил на меня яростный взгляд.
— Это не имеет никакого отношения к комиссару полиции Бловена или к кому-либо другому с Сент-Мари.
— Повторите. — Ян даже не повысил голоса. Слово прозвучало, словно железная дверь, захлопнувшаяся перед Пелом и заставившая его повернуть назад. Пел снова мрачно посмотрел на меня.
— Я только что говорил о том, — начал он, — что, если командующий Грэйм поедет в лагерь и обратится к солдатам, вероятно, он сможет убедить их проголосовать единогласно.
— Проголосовать единогласно за что? — спросил я.
— За то, чтобы дом за домом обыскать весь Бловен и окрестности, — ответил Ян.
— Город блокирован, — поспешно заявил Пел. — Подобный поиск позволит обнаружить убийц в течение нескольких часов, если привлечь к этому всех.
— Конечно, — сказал я, — и вместе с настоящими убийцами несколько сотен подозреваемых или те, кто попытается сопротивляться или бежать, будут убиты или ранены. Даже если Голубой фронт не воспользуется возможностью — которой он определенно воспользуется — начать перестрелку с солдатами на улицах города.
