Малоросликов отдал салют и посторонился. Клубин сел за руль, завёл двигатель. В кабине воняло лакрицей. Клубин содрал пакетик с лобового стекла и выбросил его вон. Захлопнул дверцу, затянул сбрую. Включилась аппаратура, по умолчанию выставленная в режим «ручное управление».
— Куда ехать, ходилы? — спросил Клубин, не оборачиваясь.
— Вы не поверите, Олегыч, — откликнулся Тополь.
— Клин-Клинские поля? — предположил Клубин. — Не зря же ты мне байку про Подфарника прогонял, Костя Уткин.
— Вот за что я не люблю скурмачей больше, чем писателей, — сказал Тополь. — С писателя какой спрос? Никакого. А скурмачи такие умные попадаются, что хочется иногда прямо взять и убить. Скажи, Вовян? Слы, куда ты опять руку мою потащил?..
— Ничего я тебе не скажу… — проворчал Комбат, приподняв маску. — Андрей Олегович, дайте мне закурить. Сил моих больше нет.
Клубин, перегнувшись через кресло в салон, дал ему закурить, закурил сам и тронул «хаммер». Привкус лакрицы на языке не пропадал. Клубин загерметизировал кабину, включил аварийную вентиляцию, из-под торпедо вытащил фляжку с тоником, прополоскал рот. Проверил ведомого. Сталкиллер-2 в лице двадцатилетнего парня с изобретённой им самим ФИО не отставал, соблюдал идеальную дистанцию. Проезжая мимо стоянки, Клубин отметил, что его собственный лимузин нарочито напоказ заминирован. Толстые провода, гранаты, брикеты старой доброй С4, какая-то ёлочная гирлянда — где только Лёша Лёшевич её откопал… На лобовике картонка с надписью маркером: «Завидовать дурно!».
— Их ты, вот так «мерс»! — сказал Тополь.
— Это мой, — сказал Клубин неожиданно для себя — хвастливо.
— А ничего так настроеники поднялись, да, Олегыч? — сказал Тополь немедленно и в точку. — Застоялись мы, ходилы. Без Матушки-то.
— Заткнись, Тополь, — хором сказали Клубин и Комбат.
«Хаммер» въехал в тамбур. Давая место ведомому, Клубин почти прижал передний трал к внешним воротам. Какие-то команды и запросы пробежали по дисплею «кубика», мелькнул личный код Клубина, и моментально виза Малоросликова покрыла всё сверху главным козырем. Внешние ворота разверзлись. Клубин тронул и сразу же повернул направо, погнал вдоль стены. Камеры внешнего наблюдения зорко пялились на него, «хаммер» прилежно сообщал по каждой, что наблюдение дружественное. Контрольная полоса между стеной, отгораживающей святая святых Задницы — штабной городок «Пермь», — представляла собой железобетонный градусов в пятнадцать откос шириной двадцать метров, без единого зелёного насаждения. Воронки и прочие повреждения исправлялись на контрольной полосе немедленно. Можно было с лёгкостью отдать руль автоводителю, но Клубин не снимал рук с баранки. После суток в тёмной комнате вести боевой вездеход самому было приятно, во-первых, а во-вторых, помогало оставаться в роли допросчика, а не собеседника.
— Так что там с Подфарником-то?.. — спросил Клубин. Мотор ворчал громко. — Слушайте, ходилы, наденем-ка гарнитуры, чтобы не орать.
«Пермь» располагалась в десятке километров к северу от Новой Десятки и граничила с безымянным жилым посёлком — ещё Пинчук его построил для гражданского персонала «Перми», по-доброму договорившись с уважавшими его американцами о поставке строительных отходов. Восстание здорово посёлок потрепало, трижды на него накатывало, разрушен он был основательно. Особенно посёлку досталось в июле, когда Задница позволил открыть в поселковом парке накопитель для беженцев (сталкеров и членов их семей в основном). Объявление Задница дал по радио — и почти сразу же явились в поисках спасения двое Хозяев — Сёма Воровайка и Георгий «Бывший» Чапурия. Ну а за ними не замедлил быть Бредень собственной суперперсоной, во главе табуна снарков и с редкостным по подлости голегромом в качестве правой руки. Ещё недавно белоснежные полипластиковые entry and live постройки торчали копчёными осколками и огрызками, водонапорная башня от удара «жарки» расплавилась, как пластилиновая, асфальт улиц — Клубин видел это вчера утром — пятнали глубокие следы-дыры… и трупы ещё продолжали находить. И не трупы тоже. А гильзы и оболочки выстрелов вымести так никогда и не удастся, наверное.
Мягкий щелчок в ухе дал Клубину знать, что внутренняя связь задействована.
— Что там с Подфарником-то дальше было, Костя? — повторил Клубин. — И, кстати, ты уж скажи по старой дружбе, откуда ты историю эту узнал. У меня никакой информации не было. А ведь Подфарник у меня в ведомости значился, сердяга. Огорчительно мне.
— Так от Подфарника же и узнал, — с удивлением пояснил Тополь. — От кого же ещё? А я не сказал вам, Олегыч? Я думал, сказал… Он же, Подфарник, сосед Комбата, жил дом в дом с ним на Старой. А я у них с Гайкой с зимы обитал, как мы с вами поохотились славно, так я к ним и переселился. Я сразу из Зоны к ним поскакал, как мы с вами по-доброму расстались навсегда. Вовян с сестрой меня и выхаживали.
— И кормили, — подал голос Комбат.
И Клубин в который раз уже удержался спросить — почему ни Тополь, ни Комбат ни разу не попросили связать их с сестрой и женой. Клубин прекрасно знал, где сейчас Ирина «Гайка» Пушкарёва и как она тоскует по погибшим брату и мужу.
— Да, картошку ты жаришь, конечно, славно, Вовян, — сказал Тополь.
— Здесь должна быть скупая мужская слеза.
— Не дождёшься, — возразил Тополь. — Бремя приветливого родственника и друга…
— Я имел в виду — у меня должна была появиться скупая мужская…
— Не должна, потому что ты должен стойко переносить тяготы и лишения бремени приветливого родственника и друга…
— Тебе надо завязывать с чтением бестселлеров про сталкеров, — сказал Комбат. — Скоро ты вовсе разучишься разговаривать по-русски с этим дерьмом.
Разговорились, ходилы! И медицина, настроенная на них, зелёным пишет. Оживились, уродцы… родимые, живая наша иллюстрация к старинному чернобыльскому анекдоту.
— Так я с зимы баклуши и бил у сестры с вот этим бездушным, — продолжал Тополь. — Я теперь вообще тебя игнорирую, — сказал он Комбату. — Днём я пил пиво у них в садике, сидел на форумах, укрощал неправых, вечером пил пиво в «Писателе и свистке», с Шугпшуйцем вашим, Олегыч, и с другими графоманами, а ночью пил пиво в доме, как раз канал NASA по ночам активизируется. Ну а от скуки подмечал всё вокруг…
— И помечал, — вставил Комбат. Клубин ещё раз повернул направо и обернулся посмотреть на сталкеров. Они, отрегулировав каталку, полусидели уже, оказывается. Тополь рассказывал, Комбат с обычной усмешкой слушал его. Он порозовел, чёрную щетину его уже не было так заметно. «Так пойдёт, придётся опасаться предательского удара в спину», — подумал Клубин.
— Из Подфарника же конспиратор — как из бутылки молоток. Он со своей гопой регулярно устраивал совещания, а за две недели до выхода этого своего повадился военные советы собирать ежедневно. Таскали туда-сюда снарягу. А я ж их всех смолоду знаю: и Sleep'a, и Кутака водил по разу, никто не отказывался со мной пивка выпить. Заворачивали ко мне в садик…
