А теперь повторяем третью операцию уже с правильным паролем. «Идет обновление банка данных, прогресс 5 %». Класс!
Взгляд на часы. Полный цикл тридцать две минуты. Жить можно.
Пока процесс движется сам собой, оформляю на ноуте «инструкцию поставщику обновлений» кратеньким текстовым файлом. Все равно пригодится для командировочного отчета.
Краем глаза наблюдаю, как Сара натаскивает Дорис в последних достижениях активного документооборота. Учебный процесс в самом разгаре, дела минимум еще на час. Высасываю стаканчик холодной воды, выключаю ноут и выбираюсь в переднюю, где Хокинс и Саваркар обмениваются байками из славного бронетанкового прошлого. Своего или нет, им виднее.
— Что-то не так? — спрашивает рисальдар.
— Почему? Все прекрасно, система работает как планировалось. Мое вмешательство тут больше не нужно, дождусь завершения и выну болванку.
— Быстро ты, — одобрительно кивает Хокинс.
— А чего зря тянуть? Так у меня еще немного времени останется прогуляться по местным достопримечательностям. Раджит, не просветите насчет того, что собой представляет польская территория? А то я когда общую карту рассматривал, ее как-то пропустил, даже неудобно…
— Немудрено, — фыркает Саваркар в усы, — тут территории — два часа из конца в конец, и это не очень торопясь. У польского анклава прошлое куда больше, чем сам анклав.
— Если не сложно — расскажите. Обожаю исторические анекдоты.
— Тогда вы по адресу, Влад, тут один сплошной анекдот и получается. Году не то в восьмом, не то в десятом прибыла в эти края небольшая сильно религиозная община поляков-переселенцев. Католики из тех, что святее папы римского, даром что тот и сам поляк.
[28]
Вдоль Рио-Бланко тогда уже испанцы осели, вернее, баски — договорились с Мадридом и с самого начала заняли правый берег; ну вот поляки и устроились по соседству.
В Новой Земле ведь как: если община первопоселенцев уцелела, пережила самые тяжкие начальные годы и встала на ноги, она потихоньку начинает прирастать народом, а через этот народ — и всякими делами и промыслами, где-то более удачными, где-то менее, но в целом развитие идет именно в таком ключе. С Краковом получилось иначе: все средства, все ресурсы общины, пережившей начальный период, были пущены на строительство. Не домов — каким-никаким жильем все уже обзавелись, без этого, сами понимаете, не выжить. Но и не какого-либо производства, которое могло бы дать анклаву оборот средств и продукции. Каждый свободный цент вкладывали в собор Святого Джереми. Вон, как видите, эту громаду уже метров на двадцать вывели. Десять лет строят, еще примерно столько же осталось — и то благодаря немцам, которые в том году в порядке гуманитарной помощи поставили бесплатно кирпичный заводик.
Многие смеются. Изначально поляки вроде как планировали строить совместно с литовцами единую державу…
— Речь Посполиту? — выдыхаю я.
— Наверное, — кивает Саваркар, — признаться, я плоховато ориентируюсь в вашей европейской истории. В общем, планировать-то планировали, а по факту территория за эти десять лет давно под литовцев перешла, у тех и побережье с рыбацкими промыслами, и фабрики в Паланге — фарфоровая, стекольная, какая-то малая химия, а еще у них кусок Южной дороги со всем основным транзитом. Так что Речь Посполита сдулась до польской автономии с общим населением тысяч шесть. Автономии в пределах небольшого, но крепкого литовского анклава. А епископ Жигмонт Корибут из оплота новоземельной веры превратился в заштатного… даже, пожалуй, уже не губернатора, а мэра с широкими полномочиями исключительно по самоуправлению.
Массаракш, ну и имечко себе этот епископ подобрал, когда оформлял айдишку переселенца… с исторической претензией, ага. Кажется, именно сей потомок Гедиминовичей, будучи послан именем матери-церкви в крестовый поход против гуситов Яна Жижки, недели две со всем своим польско-литовским «ограниченным контингентом» плотно присматривался к происходящему… а потом перешел на сторону восставших, капитально накостыляв императору Сигизмунду Люксембургскому и его тевтонскому крестоносному воинству. Папские легаты от такого, мягко говоря, охренели и свои претензии высказали в столь нелицеприятной форме, что возмутился даже славившийся выдержкой и благочестием его польское королевское величество Ягайло, а его литовская великокняжеская светлость Витовт, глубоко имеющий в виду все религии скопом и по отдельности, и вовсе заявил: «Это я виноват — я его послал сражаться за правое дело».
[29]
Впрочем, «святой Джереми» тоже как-то подозрительно звучит, будь дело у французов, я точно заподозрил бы здесь следы графа Сен-Жермена. Однако у поляков сей оккультный Остап Бендер образца восемнадцатого столетия вроде как не отмечался настолько серьезно, да еще по церковной линии, чтобы возводить в его честь подобную махину.
— Раджит, а можно подробнее по этому самому святому Джереми, которому собор посвящен?
— Подробнее вы бы Дорис спрашивали, она ни одной мессы не пропускает; я, хвала Шиве Шестирукому, в тонкостях ваших христианских церемоний разбираться не обязан.
Положим, христианин из меня где-то такой же, как из самого Саваркара, но об этом я сейчас упоминать не стану.
— И все-таки, вы же здесь живете, должны были что-то слышать. Что за святой Джереми, кто он такой, чем знаменит?
— Какой-то принц-воин. В миру, пока в святые не определили, звали его Вишну-Вису, что ли… нет, не так, но выговорить все одно не сумею.
Джереми Вишну-Вису, поляк, принц-воин… Тридцать три раза массаракш, кнеж Ярема!
[30]
Ничего ж себе святого нашли!..
Я — не «многие» и смеяться над поляками, избравшими для своей общины столь нетипичный путь развития, не буду. И вовсе не из-за сложных чувств персонально к Яреме Вишневецкому, высокородному шляхтичу герба Корибут — кстати сказать, упомянутого несколько выше князя Жигмонта, «посланного сражаться за правое дело», в семействе Вишневецких вроде как числили почетным покровителем рода. Тут другое.
Через десять лет, а то и раньше, собор Святого Джереми будет достроен. Первый настоящий собор и вообще крупный христианский храм в Новой Земле. Собор, который, уверен на все триста процентов, превратит Краков в местную религиозную столицу по крайней мере для католиков. Это за ленточкой «четвертому Риму не бывать», и то — сугубо в парадигме Ивана Грозного;
[31]
в Новой Земле прежние предрассудки работают плохо, а новыми обзавестись пока не успели, срок не тот. Церковь отделена от государства? Ну во-первых, как отделилась, так может и воссоединиться заново, имелись бы желание да так называемая политическая воля… а во-вторых, всякая церковь как общественный институт изначально и в общем-то поныне являет собой классическую структуру транснациональной корпорации. То есть по сути своей государства, не связанного территориальными границами, а значит, имеющего перед обычными державами ряд интересных преимуществ… и история конфликтов церкви с разновсякими империями, царствами, королевствами и иными суверенными образованиями вполне сие доказывает. На уровне личностей конфликты разрешались по-всякому, на уровне систем — ни одно государство в дальней перспективе не выигрывало, да и выиграть не могло, разве что выстроив собственный социальный институт класса церкви, а то и отдельной религии, и тем самым переведя конфликт в принципиально иное русло…
