— Ага, и микробы дохнут на расстоянии десяти шагов от тебя, — я взял девушку за руку. — В таком случае я постараюсь держаться к тебе поближе.
Ками фыркнула, слегка сжала мою ладонь и осторожно высвободила руку.
— Ладно, иди. Только не мешай мне, что бы я ни делала.
— Да боже упаси!
Ками ухватилась за толстый канат, свисающий с палубы парохода, и стала подниматься вверх при помощи одних рук. Я наблюдал за ловкой и сильной шебекчанкой, пока она не исчезла за краем борта, и только после этого стал карабкаться по канату. Если бы я мог, как и девушка, подниматься только при помощи рук, я бы сразу последовал за ней. Карабкаться, впрочем, было легко — борт был сильно наклонен, так что, упираясь в него ногами, я довольно быстро поднялся вверх, но чувство неудовлетворенности собой прочно поселилось где-то в районе затылка. Возможно, что это был взгляд наблюдающего за нами от скал Санька.
Перемахнув через борт, я вынужден был ухватиться за его край — палубу здорово перекосило, так что двигаться по ее влажной поверхности было скользко даже в кроссовках. Ками в это время возилась возле шлюпбалок, на которых криво повисла довольно вместительная шлюпка. Сама палуба, вернее ее поверхность у противоположного, заваленного вниз борта, представляла собой полный хаос из набросанных ящиков, мешков, бочек… Вся эта масса, съехавшая к левому борту из-за крена парохода, была щедро сдобрена намокшим сеном и конскими яблоками.
Несколько отверстий в борту не были единственными повреждениями парохода: палубные надстройки оказались сплошь измочаленными попаданиями снарядов, целых стекол в иллюминаторах практически не сохранилось, а рубки на этом дырявом корыте вообще не осталось — ее снесли начисто.
— Выходит, что всадники действительно были с этого судна!
Ками бросила взгляд в мою сторону, кивнула. И вновь занялась обследованием рубчатого деревянного днища шлюпки.
Я, держась за борт, стал двигаться к ней. По пути мне показалось, что я заметил какое-то шевеление в мешках у противоположного борта, пригляделся, но ничего не заметил.
Запах на пароходе был неприятный. Гарь от котлов — скорее всего, люки в машинное отделение были открыты, — ароматы конского навоза, мокрого сена, еще чего-то резкого и прогорклого. Наверное, это был запах взрывчатки из искореживших пароход снарядов. Слава Богу, мертвечиной не воняло.
— Нам нужна шлюпка, чтобы добраться до берега, — Ками закончила с осмотром днища и протянула ко мне руку, чтобы помочь до нее добраться. — Эта вроде цела, так что есть шанс до прилива спустить ее на воду.
— Мы уплывем?
— Не думаю, что тот катер выпустит нас из гавани. Нам придется плыть в сторону города, если только не найдем подходящего места для высадки в другом месте бухты.
— Кстати, а где команда парохода? — вспомнил я. — Не всадники же управляли кораблем? Я, конечно, не спец в местном колорите, но одежда всадников ничем не напоминала морскую форму.
— Кто-то там, — Ками кивнула на свалку из сена, мешков и ящиков, где раньше я заподозрил какое-то шевеление. — А другие где-то еще на корабле. Так что держи пистолет наготове и дай мне «Кото-хи», пожалуйста.
Слабый стон прервал девушку. То, что я принял за один из мешков, вдруг приподнялось и двинулось по наклонной палубе к нам, оказавшись человеком, вставшим на четвереньки.
— Эй, дядя, с тобой все в порядке? — Я осекся, увидев багровые полосы из глаз ковыляющего к нам человека. Низ лица у него был сплошь залит темным, а красные от крови зубы ощерены в жутком оскале.
— Ыыв-гыыы…
— Эй, не приближайся к нам! — Я стал оглядываться в поисках какого-нибудь шеста, которым можно удержать сопящего сквозь кровавые брызги человека на расстоянии, но ничего подходящего не увидел.
Рука Ками скользнула мне за пазуху и выдернула из кобуры пистолет. Я попытался было возразить, но резкий хлопок выстрела прервал мои слова. Ползущий к нам мужчина дернулся и сполз вниз по палубе с дыркой во лбу, оставляя на лакированных досках кровавый размашистый след.
— Какого…
— Ты согласился не мешать мне, — Ками вернула мне пистолет рукоятью вперед. — Или ты предпочел бы оказаться закашлянным кровью? Дай все же «Кото-хи».
Я потрясенно уставился на девушку. Люди убивают заразных больных обычно из боязни заразиться. Чувства при этом должны перехлестывать через край. Ками же была абсолютно спокойна, деловита. Словно мимоходом муху прихлопнула.
И внутри меня снова зашевелились страх и… — да! — даже легкое отвращение. С таким чувством обычно люди смотрят на ядовитую змею, зная, что она носит смерть в своих зубах.
Ками тем временем перерезала какой-то трос, потянула другой и качнула шлюпку в сторону борта.
— Тяжелая. Не знаю, сможем ли мы перевалить ее за борт.
За бортом послышалась возня, тяжелое сопение, и я автоматически наставил пистолет на появившуюся оттуда голову. В этот момент я как-то забыл про человеколюбие. Но, в отличие от Ками, мною руководил примитивный страх.
К счастью, лицо, выглянувшее из-за борта, не было залито ничем, кроме обильного пота.
— Ты чё это в меня стволом тычешь? Чё у вас тут происходит?
Санёк перевалился через борт и присвистнул, окидывая взглядом всю картину:
— Ни фига се! А это чё, — палец штурмана ткнул в сторону кровавой полосы, заканчивающейся трупом, — к вам лез?
— Старайся не подпускать к себе окровавленных людей, — хмуро пробормотал я.
— Они лезут? Чтобы укусить? Заразить?
Я промолчал, налегая вместе с Ками на борт шлюпки. Нам, даже с помощью присоединившегося к нам Санька, ни за что не удалось бы перевалить ее с палубы, но то, что суденышко было подвешено на шлюпбалках, сыграло свою роль: когда тяжелый корпус миновал фальшборт парохода, Ками полоснула «кинжалом» по тросам, и шлюпка рухнула на мокрый песок.
К счастью, высота бортов парохода не превышала четырех-пяти метров, и шлюпка, проехав по наклоненному, утыканному заклепками металлу, оказалась на песке без каких-либо повреждений. Санёк хотел было пошарить по трюму парохода, но я кивнул ему на окровавленный труп, и штурман живо оказался на песке возле шлюпки.
— И как мы допрем ее до воды? — обеспокоенно поинтересовался он.
— Прилив, — лаконично бросила шебекчанка, забираясь в лодку и поднимая с ее дна весла. — Держи.
Санёк принял весла не возражая, что ясно свидетельствовало: штурман напуган. Да это и так было видно по крупным каплям пота на его висках.
Я взял вторую пару весел и вставил их штыри в уключины. Четыре весла всегда лучше, чем два.
— Попробуем выйти из бухты?
Ками пожала плечами:
— Если получится. Ветер будет противный, да и прилив навстречу…
— Странные здесь приливы, — голос Санька был явно напряжен, хоть штурман и пытался не подавать виду, что взволнован. — На Земле все это происходит утром и вечером, а здесь…
