— Нет, мой дорогой, — Жимон завязал пакет и упрятал его в свою пузатую сумку, — теперь буду говорить я! Вот в этих ампулах, — старик похлопал по боку сумки, — лекарство от львиного зева. Я послал одному моему знакомому в Новом Свете инфицированную кровь с просьбой найти лекарство от инфекции. После отправки стало известно, что наш мир изолировали, а потом и город взяли в карантинную осаду. Мой курьер не вернулся назад… я и не надеялся на то, что лекарство прибудет, но каждый день выходил на набережную, чтобы не пропустить возможных гостей. И вот вы…
— Так чего ты стоишь и треплешься?! — Санёк явно был взбешен: — Давай вколи и Лёхе, и нам это лекарство или дай выпить — не знаю как оно принимается — там же на нас всех хватит!
Жимон опасливо обхватил сумку руками:
— Что вы, что вы! Это же не готовая сыворотка, а культура для дальнейшего размножения! Ее нельзя тратить: она может спасти весь город!!!
Патер повернулся ко мне, стянул с лица маску. В расширившихся глазах — смятение:
— Я постараюсь, я успею… Вы побудете в изолированной комнате в моем доме…
— Ками, — пробормотал я, понимая — мне уже мало что светит, — Ками, идите с дедом, защитите его. Постарайтесь — пусть все сделает быстро. Сейчас самое важное — получить лекарство, поняла?
Ками упрямо поджала губы, всем своим видом показывая, что она сделает как нужно, но потом вернется.
А ведь вернется, не отстанет. И до конца со мной будет. Господи, что же так тяжело-то?
— Саш, — я перешел на русский, чтобы девушка не поняла, о чем говорю, — присмотри за Ками. Я спрячусь… — Мои глаза нащупали за крышами высокий шпиль, что-то вроде колокольни, острым клинком врезающейся в темнеющее небо. — Я поищу какой-нибудь ствол и буду ждать тебя с готовым лекарством в здании со шпилем. Если ничего не выйдет — не приходи, понял? И девчонка пусть не знает, где я.
— Черт. Вот черт, — беспомощно пробормотал Санёк.
— Ты лучше не чертыхайся, а начинай молиться. Хотя бы так же, как когда Ками отгонял.
Я попытался усмехнуться, но мой юмор никто не поддержал.
— Блин, Лёха… — Санёк мялся, словно не зная, какие подобрать слова. — Не, ну что за хрень такая! О!
Штурман просветлел лицом, словно ему на ум пришла спасительная мысль. Он скинул рюкзак, перевернул его и, вжикнув молнией, запустил руку в карман, о существовании которого я и не догадывался.
— Эта штука тебе поможет! — Санёк кинул мне какой-то небольшой предмет, и я автоматически поймал его. — Шварц говорил, что это просто панацея!
Я с недоумением рассматривал небольшую, размером с книгу брошюрного формата плоскую коробку, сделанную из зеленоватой керамики. Это же… шлот!
— Фридрих Францевич дал ее мне, сказал — ты знаешь, что делать с этим лекарством. Он что-то еще бормотал, но я ни фига не понял из его пьяного бреда. Я и забыл про эту коробку…
— Саш, спасибо, конечно, но это панацея для лечения ранений, травм, а не от вирусных инфекций.
— Все равно бери! А вдруг подействует?
Я взглянул на штурмана: брови домиком, губы кривятся, щека поехала вниз…
— Спасибо, Саш.
И сунул коробку за пазуху.
— Аптечку возьмешь?
— И аптечку давай. А сгущенки нет у тебя?
Санёк отвернулся, сердито закинул рюкзак за плечи.
Ками тем временем подозрительно щурила глаза, прислушиваясь к непонятной речи, и я успокаивающе кивнул ей, перейдя на межмировой:
— Пойду, посмотрю, что в городе и как. Поищу какое-нибудь оружие. Чувствует мое сердце — стволы нам еще понадобятся. Господин Жимон, а оружейный магазин в городе присутствует?
Священник быстро закивал, отчего маска совсем сползла с его лица:
— Есть, лавка… вон в той части города, рядом с рынком. Но она же закрыта…
— Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом, — подмигнул я, стараясь улыбаться. — Давайте-ка ваши притирания, оботрусь, приведу себя в порядок. Они надежно обеззараживают? Вот и хорошо. Да не подходите, киньте, я поймаю!
— Вы собираетесь туда пойти? — Жимон перекинул мне увесистый флакон, обмотав его тряпкой. — Но ведь скоро стемнеет! Мародеры, ревуны выйдут на улицы. А фонари некому зажигать, фонарщики разбежались… А что у вас в той коробке? Еще ампулы?
— Ками, патера в охапку и бегом делать лекарство, — перебил я старика. Постарался улыбнуться пободрее: — Буду ждать в оружейной лавке. Может, шлотом обмажусь, чтобы время не терять.
Я положил на брусчатку пистолет, добавил запасную обойму патронов. Основательно полил неизвестным мне, но очень резко пахнущим снадобьем оружие, потратив на это около трети флакона.
— Оружие возьмите себе, а я постараюсь чем-нибудь разжиться. Сколько у меня времени, патер?
Жимон замешкался, шевеля губами:
— Часа два, иногда три до первых симптомов. Потом четыре часа до потери сознания… и смерть где-то еще через час-полтора. У разных людей болезнь проистекает по-разному. Бывает, что и сутки человек держится, а иной и за пару-тройку часов сгорает. Сердце, печень не выдерживают нагрузки. Но мы успеем сделать, не беспокойтесь…
— А если зараза пойдет в мозг?
Патер хмуро посмотрел на меня и перекрестился:
— Тогда вы протянете несколько суток, может неделю. Каким-то образом инфицированный мозг не дает наступить кризису болезни. Только это уже будете не вы. Не человек. Хотите совет?
— Ну?
— Молите Бога, чтобы зараза обошла мозг стороной.
Глава 5
И при всем этом я не выпил ни капли рому!
Джек-Воробей
Ближе к центру города мусора было больше. Небо потемнело сильней, и на узких, связанных корявыми каменными лестницами улочках воцарился полумрак. Уже несколько раз откуда-то из-за домов раздавался вибрирующий клокочущий крик, похожий на стон водопроводных труб, но самих ревунов пока не было видно. В отличие от трупов.
Грязными, согнутыми свертками они стали попадаться то тут, то там, в основном — под стенами домов, словно умирающие старались в последний момент попасть в жилище, в общество людей. Как будто хотели поделиться своей болезнью.
Кроме человеческих тел на улице хватало и трупов животных: дохлые крысы, собаки, два раза я обходил разлагающиеся туши лошадей… Вот только кошек видно не было. Возможно, что их болезнь не брала, но, скорее всего, кошки, почувствовав недомогание, уходили болеть в какие-нибудь укромные уголки, где и подыхали, добавляя свою тонкую нотку в общий смрад разлагающихся тел.
Воняло жутко.
Тяжелый сладковатый запах смерти пропитал все вокруг. Я бы не удивился, если бы мне сказали, что и камни насыщены этим отвратительным ядом, от которого желудок то и дело дергался в рвотных позывах. Я в самом начале пути оттер лицо, руки и куртку от капель крови ревуна, использовав флакон патера Жимона, а теперь, пропитав тряпку едко пахнущей жидкостью, прижимал ее к лицу, пытаясь перебить зловоние разлагающейся плоти. Мелькнула мысль, что неплохо бы и рот прополоскать этим снадобьем, на случай, если я вдохнул микрокапли зараженной крови, но от нее пришлось отказаться: так можно было умереть еще быстрее, спалив гортань и дыхательные пути.
