Еще несколько раз я слышал вибрирующие крики ревунов, но доносились они явно издалека, так что пока беспокоиться не было смысла. Также сумерки прорезались отголосками редкой пальбы. Стреляли, если судить по характеру звуков, из охотничьих ружей и пистолетов. Автоматных очередей не было слышно. Проверять кто в кого стреляет и из-за чего мне совсем не хотелось. Достаточно было того, что представало моим глазам.
Так вот как выглядит город, пораженный чумой. Что ж, про это лучше читать в книжках, чем видеть воочию: трупы, красные кресты на стенах, заколоченные двери и окна, черный дым, вьющийся между домов…
Мне даже думать не хотелось, сколько боли, горя и разочарования скрывали стены домов. Сколько людей сходили с ума от страха, обнаружив у себя первые симптомы, сколько матерей голосили над мечущимися в горячечном бреду детьми или — еще хуже — сколько детей плакали в запертых домах над телами умерших родителей. Богатые и бедные, сильные и слабые, старые и совсем молодые — эпидемия косит всех подряд, невзирая на возраст, общественное положение или толщину кошелька. Воистину, болезни — проклятие, распространяемое врагом рода человеческого, и только абсолютно безжалостное, обладающее извращенным, безумным мышлением существо могло придумать такую участь своим оппонентам.
Несколько раз мне попадались куда-то спешащие люди с завешенными тряпками лицами. Каждый — с каким-либо оружием в руках и мешком за плечами. Двое даже катили тяжело нагруженную деревянную тележку. Очевидно, ходили за провизией в продовольственные лавки. Возможно — мародеры. Во всяком случае, моя не обремененная никакой ценной ношей личность не вызывала у них никакого интереса. Когда же я попытался расспросить у людей с тележкой где располагается рынок, один из них мигом поднял лежащий сверху груза крупнокалиберный ствол, будто предназначенный для охоты на слонов, и наставил его на меня.
Я сразу поднял обе руки вверх, демонстрируя отсутствие оружия и недобрых намерений, после чего люди с тележкой прокатили мимо, лавируя между мусорных куч. Вот незадача-то!
— Я же просто спросил, где рынок! — крикнул я вдогонку паре с тележкой, но тут же осекся, поняв, как подозрительно выглядит человек, задающий вопрос, ответ на который должен знать любой горожанин. Скорее всего, те люди подумали, что у меня уже мозги воспалились, раз позабыл, где находится всем известное место.
На мое счастье, улица, по которой я брел, вывела меня как раз на торговую площадь. Рынок был небольшим, если считать по земным меркам, конечно. Ряды уступами спускались от довольно большого выступа скалы, скорее даже утеса, который, очевидно, горожане решили не сносить из-за нерентабельности этого процесса. К моему удивлению, рынок был довольно чистым: видимо, его раньше регулярно убирали, а затем, когда пришла эпидемия, торговцы попросту не вышли на свои места, предпочтя переждать опасное время сидя по домам. Что ж, умно. Только вот еще разумнее было бы бежать сломя голову из зачумленного города… гм… разнося заразу еще дальше.
Что ж, я не мог винить правительство, осадившее это гнездо инфекции. Если болезнь не поддается лечению, ее нужно изолировать.
Так размышляя, я бродил вокруг открытых рядов, присматриваясь к окружающим рынок домам, в одном из которых должна была быть оружейная лавка. Дома, в отличие от рынка, выглядели плачевно: практически все двери в них были выбиты, под стенами — мусор, кое-где рассыпана мука, какие-то крупы… Видно было, что здесь основательно потрудились мародеры. Один дом вообще сгорел, и до сих пор его обугленные стены курились еле различимым в сумерках дымом, а в оконных провалах мерцало зарево углей. Огонь не перекинулся на другие здания, видимо, только из-за того, что загоревшийся дом стоял под самым утесом и был отделен от других небольшой речушкой, запертой в огражденном невысоким парапетом русле.
— Очень надеюсь, что сгорела не оружейная лавка, — пробормотал я в закрывающий лицо платок и сам удивился, как одиноко звучит мой голос среди пустынного рынка.
К сожалению, не совсем пустынного: за прилавками что-то завозилось, затем раздался хрип, от которого у меня похолодало внизу позвоночника, и я заметил темную, скрюченную фигуру. Сначала мне показалось, что это крупная собака, но потом я разглядел человека, двигающегося в мою сторону на четвереньках и подволакивающего при этом одну ногу. Этого еще не хватало!
Я быстрым шагом ринулся прочь, благо ползущий человек не мог равняться со мной в скорости, но слова, произнесенные слабым голосом, заставили меня остановиться:
— Monsieur, je vous en prie, aidez-moi…
[30]
Я ничего не понял, так как на французском знал лишь пару ругательств, выученных по фильмам, но человек за моей спиной тут же перешел на межмировую речь:
— Месье, я прошу вас… я умоляю…
Как бы то ни было, на ревуна это не было похоже. Я повернулся и присмотрелся к лицу опирающегося на руки человека. Линзы — подарок Ками — здорово помогали. К тому же красноватые блики из дверного проема догорающего дома подсветили бледное лицо без всяких признаков крови или уродливой гримасы, характерной для больных львиным зевом.
— Месье, я не болен, вы можете подойти: заразы нет…
Как же, знаем такие песни! Только подойдешь, а тебя — хап! Неважно как, главное что — хап!
Тем не менее я немного приблизился к подозрительному человеку. Возможно, потому, что отчаяние и страдание в его голосе были слишком естественны для притворства.
— Что с ногой?
— Мародеры, месье. Подстрелили и ограбили. Я уполз в торговые ряды, попытался перевязать, но кровь все равно идет…
— Давно?
— Еще светло было. Я пришел поискать продуктов, и вот…
Я подошел еще ближе. Действительно, нога человека была перемотана какой-то темной тряпкой, похоже разорванной курткой. Судя по бледному лицу, раненый потерял много крови… Вот блин! Да он же совсем мальчишка!
— Месье, мне нечем заплатить вам, но если вы поможете мне добраться до моего дома…
Я, еще раз оглядев рыночную площадь — безлюдье и тишина, — склонился над раненым. Действительно: паренек лет пятнадцати-шестнадцати, не больше.
— Как зовут?
— Кристиан, месье… Кристиан Клавье.
— Далеко живешь?
— Улица Руж, это верхний конец города, знаете?
Парнишка осекся, сообразив, что это вряд ли нужные сейчас слова.
— Вот что, Кристиан, — я присел над откинувшимся на спину раненым, — тащить тебя так далеко я не буду. Лучше давай расположимся в одном из домов и попробуем справиться с твоей раной, хорошо?
Парень кивнул.
— И скажи, это оружейная лавка сгорела?
— Нет, винный склад… Оружейная лавка недалеко отсюда… несколько домов…
— Понятно. Ты уж молчи лучше, не трать силы.
