Шварц заметил мой недоуменный взгляд и грустно улыбнулся:
— У меня неплохо развита интуиция, Алексей. Кто-то назовет это даром предвидения, кто-то — логической работой подсознания, анализирующего факты, укрывшиеся от сознания… Но выручало меня это чувство не раз, не давая влезть в неприятную кашу.
— А сейчас?
— А сейчас мы в этой каше по уши, хоть и не видим этого. Что-то готовится, зреет. И когда это что-то произойдет…
— Я не буду вылезать наружу!!!
Я вздрогнул и повернулся к люку, откуда вырвался этот отчаянный вопль.
— Делайте что хотите, — продолжал орать Пласт, — можете сами осмотреть транспорт снаружи и рассказать мне потом о его состоянии, но я в эти джунгли ни ногой!
«Ага, — злорадно подумал я, — значит, наш дорогой водитель сам панически боится выходить из вездехода в здешних местах, хотя и развлекается на досуге, пугая неосведомленных Проходимцев!»
Шварц уныло посмотрел на меня и склонился к люку.
— Тебя никто не заставляет спускаться на землю, — примиряюще сказал он, — просто выйди на крышу и осмотри сверху шасси. Прикинь, как развернуть вездеход, и можешь вернуться в свою любимую кабину.
Из люка показалась узкая голова Чино. На резко очерченной скуле — ссадина. Видимо, приложился, когда вездеход болтало. Наш попутчик выбрался на крышу вездехода, с любопытством огляделся и вопрошающе взглянул на Шварца.
— Ты сможешь сориентироваться в этих местах? — спросил его толстяк. — Сможешь вывести нас к деревне?
— Дельгядо? Да, сеньор. Мне приходилось охотиться здесь, так что места я знаю. Вы доставили меня на Тераи — я же помогу вам как проводник. Услуга за услугу, сеньоры.
И Чино, видимо очень довольный собой, жизнерадостно осклабился, после чего ткнул пальцем в торчащую с приподнятой стороны вездехода «лапу» шасси с колесами:
— Видите, сеньоры, все перемазано в слизи?
— Ну, — хмуро буркнул Шварц. — Там много чем перемазано.
— Но слизь-то видите? Такая коричневатая?
— Вижу, — вынужденно согласился толстяк. — А выводы, выводы?
— Похоже, что мы влезли в след ганьяго, сеньоры, — чуть ли не с гордостью изрек охотник. — Он пересек Дорогу, а мы въехали в его след. Вот машину и понесло.
— Да тут все деревья по бокам просеки измазаны этой склизкой жижей, — недоуменно влез в разговор я. — Это ж сколько ее твой ганьяго производит?
Чино величественно обвел рукой просеку:
— Сколько переварил деревьев, столько и слизи.
— Погоди, — я был ошарашен. — Погоди, ты хочешь сказать, что какая-то гигантская тварь прожрала себе путь среди Деревьев, оставив после себя скользкий след? Да у этой просеки только ширина метров десять будет!
Чино с гордостью, словно говорил о своей любимой лошади, кивнул головой:
— Ганьяго, сеньор!
Мне осталось только развести руками, беспомощно оглянувшись на Шварца. Тот еще больше нахмурился, поиграл щеками и пробурчал что-то нечленораздельное под свой короткий нос. Очевидно, он чувствовал то же, что и я: делать попытки представить размеры и внешность твари, прожирающей себе десятиметровую просеку в джунглях, не было никакого желания. Не встретились с ней, вот и ладно. Хватило вляпаться в ее поганый слизистый след.
Из люка медленно поднялась забинтованная голова, а затем и торс Пласта. По лихорадочно бегающим глазкам водителя видно было, что он чувствует себя явно не в своей тарелке.
— Выбрался наконец, — констатировал Шварц. — Ну это же нужно: такой патологический страх перед джунглями.
Пласт открыл рот для ответа…
Хлоп.
Звук был достаточно тихий — я даже не обратил бы внимания на него в другой ситуации, — но практически одновременно с этим хлопком в груди Пласта появилась какая-то спица с пухом на конце. Водитель перевел взгляд на нее, брови его поднялись, и он рухнул в люк, ломая спицу.
Одновременно что-то толкнуло мое левое плечо чуть выше локтя. Шварц упал на крышу вездехода, а Чино, прямо с места, юркой рыбкой сиганул в сплетение ветвей, тут же исчезнув из виду.
Я озадаченно смотрел, как из моего плеча торчит такая же, как и у Пласта, спица. Только через секунду я понял, что это была стрела.
Рука дернула меня за ногу, и я растянулся рядом со Шварцем, грохнув дробовиком о металл крыши. Толстяк приподнялся, махнул рукой, что-то забрасывая в гущу джунглей.
Гах!!!
Грохот взрыва был сухим и резким. По ушам больно ударило, полетели ошметки зелени…
— Вниз!!!
Крик Шварца был не менее резким, чем взрыв гранаты. Я два раза выпалил в джунгли, приклад дробовика чувствительно толкнул плечо…
И тут пришла боль.
Руку словно раскаленный стержень пронзил, мышцы непроизвольно свело, добавляя еще больше боли.
— Вниз, кому говорят?!!
Шварц уже протиснулся в люк, несмотря на свою грузность, и теперь над крышей торчала только его лысина и рука с автоматическим пистолетом. Толстяк палил в белый (вернее, зеленый) свет с короткими промежутками, перенося ствол из стороны в сторону.
Из листвы донесся отчаянный вопль, и какой-то силуэт вывалился из сплетения ветвей, повис, зацепившись…
Я передвинулся к люку, попал ногами в отверстие. За ноги тут же дернули, так что я проскочил горловину, выронив дробовик, и шлепнулся на пол, завыв от взрыва боли в плече — видимо, зацепился обо что-то стрелой.
Лязгнул поднимаемый люк. Кто-то потащил меня в сторону, усадил у стены.
— Брось его, Лебо! — визгливо заорал толстяк. — Выводи отсюда вездеход!
Меня начало трясти. Из рукава рубашки капала кровь, но я не решался прикоснуться к плечу и торчащей из него стреле. Подняв глаза, я увидел Шварца, склонившегося над лежащим ничком Пластом. Толстяк убрал руку с шеи водителя и взглянул на меня.
— Кончено, — пробормотал он. — Пульса нет.
— Не нужно было ему выходить наружу, — прохрипел я.
Шварц сверкнул глазками, хотел что-то ответить, но тут взревели дизели, и пол резко качнулся, так что толстяк потерял равновесие и чуть не скатился вниз по ведущей к выходу лестнице.
Вездеход кидало немилосердно. Что-то падало, перекатывалось, хрустело, и мне даже думать не хотелось, какой хаос сейчас воцарился в каюте и грузовом отсеке. Правой рукой я изо всех сил вцепился в раскладную лестничку, стараясь не цеплять стрелой за пол или стены. Резко и часто застучало по обшивке, вездеход наполнился звоном, от которого болели уши.
— Щебень? — крикнул я Шварцу, так как ассоциативное мышление подкинуло именно эту версию.
— Какой щебень?! — выпучил он на меня светлые глазки. — По нам стреляют!
