Когда в каюте зажгли небольшую ацетиленовую лампу, все смогли разглядеть новую внешность Лебо. Выглядел он не так уж страшно: такая себе массивная пародия на человеческое тело. Поверхность скафандра напоминала темную, неровную кору какого-нибудь дерева, вот только кору мягкую и к тому же покрытую светлыми прожилками, которые и светились в темноте зеленоватым сиянием. На бугре, скрывавшем голову Лебо, прожилки учащались, утолщались, сплетаясь в хитрый, причудливый узор. Очевидно, там были какие-то органы передачи видео, так как Жюльен убеждал нас, что прекрасно все видит, и даже лучше, чем без скафандра.
— Вот только снять это с себя я пока не могу, — упавшим тоном поведал нам Лебо. — Не знаю как. Буду надеяться, что адресат груза имеет об этом представление.
— Вот и ходи таким уродом, если мозгов не хватило! — раздраженно и совсем невежливо сказал Шварц. — Я-то думал, что в этом твоем отсеке какие-то контрабандные ценности хранятся. Ну на крайний случай — особые чертежи, на которые нет разрешения. По крайней мере мне так намекали.
— Погоди-погоди, — перебил толстяка Лука, — что, совсем никак не открывается костюм? Но ведь как-то мы тебя слышим! Значит, все должно быть предусмотрено… н-да, только подумал, а как же ты есть будешь?
Жюльен вздохнул:
— Вот это меня и пугает. Я чувствую ужасный голод, если откровенно говорить.
— Неудивительно, — фыркнул Шварц, — столько суток без еды! Тут каждый…
— Он был в спячке, так что ничего страшного, я думаю, — перебил Лука. — А вот как костюм питается? Не за счет носителя, хочется верить?
Жюльен охнул и снова начал щупать свой надплечный бугор.
— Мы ехать дальше будем? — спросил я, поглаживая Маню, которую в целях безопасности я так и не спускал с колен. — За нами вроде погоня была… И почему все-таки света нет? Проводка перегорела?
— Электричества вообще нет, сеньоры, — в забитую людьми каюту просунул голову Чино и заломил брови в грустной гримасе. — Очки ваши, сеньор Алехо, не работают, все светящиеся приборы погасли вместе с ними.
Печально. Отказ очков огорчил меня, так как я привык полагаться на них в экстремальных ситуациях.
— Мы не на Сьельвиване, как это может произойти? — задумчиво пробормотал Шварц. — Стоп, а почему двигатели заглохли? Они же без электрического зажигания должны работать!
— Дженнифер их заглушила, сеньор, — сказал Чино. — Очки погасли, дверь закрылась… Сеньора что-то нажала и остановила вездеход, моторы заглохли. Она хотела схватить мой револьвер, но я ударил ее по голове, и… нет-нет, сеньоры, она жива! Просто сеньора без сознания! А то, что здесь иногда ни радио, ни двигатели не работают, так это Древний Путь, такое тут бывает…
— Заводи! — распорядился Шварц. — Кто знает, кто за нами гонится? Двигатели теперь, без электростартера, трудно будет запустить?
— Нетрудно, — проговорил Лебо, — только нужно будет наружу выйти.
— Наверное, ацетиленовые фары придется зажечь?
— Я неплохо вижу в темноте, — сказал Жюльен. — Так что я подготовлю двигатель, а потом поведу вездеход, раз уж вы говорите, что за нами кто-то гонится.
Лебо, громоздкий и объемный в своем скафандре, встал с койки и направился к выходу, грузно топая.
— Александр, сходи с ним, прикрой на всякий случай, — распорядился Лука. — А я наверх, на крышу — попробую оттуда осмотреться.
— Я тоже наружу выйду, — решительно сказал я. — Скорее всего, Переход рядом — может, почувствую? Иначе как прикажете понимать отключение электричества?
Шварц поморщился:
— Ну вот только басен о вирусе, пожирающем электричество и могущем заразить любой мир через Переходы, не нужно, не нужно!
Лука первым вышел из каюты, лязгнул лестницей, ведущей на крышу, но тут же крикнул из коридора:
— Профессор исчезла! Наверное, вылезла в окно!
«А ведь и правда могла, — мелькнула у меня мысль. — Лобовое стекло как раз пулями разбито — беги, не хочу».
— Нет, ну что за гадина такая! — возмутился Санёк, когда он, я и Шварц заглянули в опустевшую кабину. — Чино, ты бы ее посильнее приложил, что ли! И гиверу нужно было оставить сторожить, а то только и знает, что дрыхнуть у Лёхи на коленях!
Резкий женский крик донесся снаружи. Так орать могла только очень напуганная или даже испытывающая сильную боль женщина.
Все обиды были забыты. Загрохотав по лестнице, лязгая затворами, я, Шварц и Санёк кинулись наружу. В тамбуре нам пришлось пробежаться по ногам связанных американских коммандос, что тихо сидели, облокотившись на металлические стены, — свободного места, чтобы пройти, не было. Я на ходу поднял валяющуюся между пленниками каску и напялил ее себе на голову. Так, на всякий случай.
Отвалив дверь-трап, мы выскочили в практически непроницаемую тьму тропической ночи. Никакой луны в небе и в помине не было, правда, звезд на небе хватало, но их света было катастрофически мало, чтобы можно было что-то рассмотреть.
— Рассредоточиться! — хрюкнул Шварц. — Держаться ниже к земле!
Я юркнул за переднее шасси вездехода, упал на одно колено, зигзагом стал оглядывать местность, сопровождая взгляд стволом «калашникова». Все без толку, тьма кругом. И только полоса джунглей на противоположной стороне Древнего Пути была еще темнее.
«А Маня осталась в вездеходе, — подумал я. — Всегда так: то лезет куда не надо, то, когда я в ней так нуждаюсь, спит себе без задних ног и ухом не ведет, что член ее маленькой стаи в опасности».
И тут вспыхнул свет.
Яркий луч, исходящий из ослепительной точки, ударил по глазам, заставив меня зажмуриться от рези в глазах. Я сморгнул слезы и еще больше скрылся за шасси, благо оно довольно далеко отстояло от корпуса. Неужели мы снова попали в засаду?!
— У меня есть предложение!
Громкий голос заставил меня вздрогнуть. Ровный, лишенный всяких эмоций, он звучал так, словно говорил не человек, а какое-то бездушное существо. Обладающее очень сильной глоткой.
— Прежде чем выслушать ваше предложение, нам хотелось бы знать, от чьего лица оно выдвигается! — крикнул в ответ Шварц.
Свет немного стал мягче. В его сияние неторопливо шагнула фигура, до этого бывшая невидимой под прикрытием темноты. Но, несмотря на то что теперь фигура стояла в освещенном пространстве, она оставалась антрацитово-черной, словно поглощая весь падающий на нее свет до последнего лучика.
— Ох ты, ё! — выдохнул где-то недалеко от меня Санёк. Судя по звуку, он лежал прямо под брюхом вездехода.
Вот именно: «Ох ты, ё!» У меня тоже в этот момент перехватило дыхание.
В луче света стоял тот самый «демон смерти». Точно такой, каким его описывали. Черный, словно сотканный из бархатистой, истаивающей по краям силуэта тьмы. Тело как у человека, если не считать некоторых ньюансов, голова тоже смахивала на человеческую. Вот только лица было не разобрать — одно черное пятно. И на этом пятне — узкие, горящие алым светом глаза.
