— Шорт!
Явное слово выделилось из бубнения, загадочный оранжевый шар задергался еще сильнее, что-то выпячивалось из него, лезло изнутри, словно бабочка из куколки…
Я озадаченно смотрел как поверхность шара натянулась каким-то твердым предметом, образовывая конус на верхней своей части.
Бах! Я даже подпрыгнул от неожиданности, потерял кресло под ногами и оказался на полу, довольно ощутимо ударившись коленом о злополучную гнутую трубу.
Конус прорвался, словно маленький вулкан. Из его вершины высунулась рука, сжимающая дымящийся револьвер. Шварц!
Остатки воздуха вырвались из шара, и его оболочка, облепив фигуру толстяка, превратила его в оранжевую скульптуру, воздевающую оружие над головой. Прямо статуя войны и возмездия. Правда, довольно-таки располневшая.
— Черт! Да поможет мне кто-нибудь или как?! — гневно проревел вдоль своей руки Фридрих Францевич, не имея другого отверстия для выхода голоса.
Подняться, вытащить из ножен на поясе «Кото-хи» и вскрыть распадающуюся под льдистым лезвием оранжевую оболочку было делом нескольких секунд. Выбравшаяся из «куколки» красномордая «бабочка» была не слишком очаровательна на вид, к тому же — изрядно разозлена.
— Что произошло?! — раздул багровые щеки Шварц, размахивая револьвером с угрозой задеть меня по носу. — Что все это значит?!
— Э-э-э… вы были в оранжевом шаре…
— Я знаю! — огрызнулся Фридрих Францевич. — Это мой спасательный жилет! Шебекское чудо, шебекское чудо… Черт! Отвалил за него такую сумму, а систему заклинило! Если бы не револьвер, я мог задохнуться!
— Вы могли бы превратиться в мокрое пятно, если бы не этот жилет, — спокойно проговорила Ками за моей спиной.
Шварц умолк, но продолжал свирепо свистеть носом. Потом его щеки вдруг налились бледностью, и толстяк покачнулся. Я поддержал его, помогая опуститься на жалкие остатки жилета.
— Как там… остальные? — раздельно пробормотал он. — Все это… — Шварц мотнул рукой в направлении исчезнувшей крыши: — Все…
— Все живы, — Ками встала на колени рядом с толстяком, лицо которого как-то враз осунулось, сдулось, подобно его оранжевому шару-жилету, покрылось густой сеткой морщин. Стало видно, что Шварцу уже далеко за пятьдесят, что он устал… и даже… хоть мне и не хотелось этого признавать…
Сломлен?
Девушка протянула Фридриху Францевичу флягу, тот резко приложился к ней, закашлялся, припал еще раз губами к горлышку, после чего протянул изрядно опустевший сосуд мне. Я даже не успел поднести флягу к губам, как Ками выхватила ее у меня и, защелкнув колпачок, отставила в сторону.
— Алкоголь, — пояснила она мне. — Тебе нельзя, у тебя много химии в крови, только навредит.
Я пожал плечами:
— Ну а воду-то мне можно? Что, кстати, с остальными? Санёк, Лука…
— Санёк живее всех живых, — штурман, припадая на одну ногу, ввалился в кабину, взглянул на дыру вместо крыши, присвистнул:
— Дела-а… Это что же мы, совсем здесь застряли?
— Первый раз, — пробормотал Шварц, распространяя вокруг себя благоухание коньяка, — первый раз!
— Что? — недоуменно спросил Санёк.
Теперь я разглядел основательный кровоподтек на его левой щеке, напоминающий крест с укороченной с одной стороны поперечиной. Щека вспухла и кое-где сочилась капельками крови.
— Не обращай внимания, — потянул я Санька за рукав. — У него отходняк. Ты как уцелел?
— Это вы уцелели, — криво ухмыльнулся Санёк и тут же поморщился от боли в щеке. — А я, когда увидел что на нас настоящий ураган катится, успел захлопнуть люк и запрыгнуть в каюту. Хорошо, что там одеял, подушек и всякого хлама до фига, а то бы побились все…
Но я и так ощутил себя в стиральной машине, — добавил он, осторожно присаживаясь, при этом стараясь держать прямой поврежденную ногу.
— Лука как?
— Цел, хотя и без сознания. Контина тоже цела, — штурман вздохнул при упоминании имени девушки. — Нас выручило то, что в каюту приперся этот ваш француз и приволок на себе эту чертову американку. Вот из-за того, что в каюте людей было битком, мы и не болтались по ней слишком. Да и Лебо свои щупальца выпустил, оплел всех, удерживал. Хотя… — Санёк осторожно дотронулся до своей щеки и снова скривился: — Я приложился о стойку койки порядком да еще и ногой застрял где-то. Колено болит — страх. Еще связки потянул, пожалуй. И все та же нога. Ками, ты мне нервы не отключишь, как в тот раз, в пещере?
«А ведь это было больше года назад, хотя кажется, что чуть ли не вчера», — подумал я, наблюдая, как Ками, закатив штанину, исследует колено Санька. И сразу вспомнились зеленое замогильное освещение, ливень, грязь, грохочущие шаги гигантских многоногих чудовищ, косматые твари, отцепляющиеся от их животов и несущиеся к нам…
И над всем этим, за извергающими потоки воды облаками, — огромная, чуть ли не в четверть небосвода, луна.
Да, покидала нас Дорога, покидала…
— Что это грохнуло? — спросил я у Ками, глубоко вздохнув пару раз, чтобы разогнать нахлынувшие воспоминания. — Ты сказала, что некому за нами гнаться. Твой модуль взорвал грузовик с боеприпасами? Или сам рванул? Хотя нет: непохоже это на простой взрыв.
— Поставка сорвана, сорвана… — ни к кому не обращаясь, протянул Шварц, нащупал отставленную Ками флягу, откинул колпачок, присосался…
— Это гравитационная бомба, — ответила мне Ками. — Принцип действия прост: затягивает все, что поблизости, к себе, а затем — взрыв, высвобождение массы энергии. Кажется, она использует при этом материю, затянутую в эпицентр… не знаю точно. Жалко, что пришлось пожертвовать боевым модулем — он бы нам пригодился в дальнейшем, — но модуль все равно бы погиб. Там столько бронетехники было, да еще пара воздушных машин огневой поддержки подтянулась… Вот и пришлось рвануть бомбу. Теперь в том месте воронка в километр диаметром. А может быть, и больше.
— Первый раз я не довез товар, сорвал поставку… первый раз, — пьяно бормотал Шварц, изумленно тараща бесцветные глазенки. — Я, Фридрих фон Шварц, специалист по доставкам… гордость…
— Радиации нет? — опасливо спросил Санёк.
— Нет, — тряхнула головой Ками. — Я же говорю: бомба гра-ви-та-ци-он-на-я. Ни химии, ни вредных излучений. По крайней мере — за пределами эпицентра.
— Мне доверяли, — гнул свое Фридрих Францевич, — а теперь…
— Гравитационная… это вроде коллапса сверхновой, что ли? — блеснул эрудицией штурман. — И откуда у тебя такая хреновина?
Санёк осторожно согнул и разогнул ногу, на его изуродованном кровоподтеком лице расплылась недоверчиво-счастливая улыбка: «Не болит!»
— Откуда? Прихватила на память… хм…
Ками сосредоточенно проговорила: «Хре-но-ви-ну», — затем забрала флягу у Шварца и тут же отшвырнула ее в сторону:
