— Это, по сути дела, другой путь решения проблемы, сэр, — возразил Джо. — Шеф и Хейни — отличные специалисты, а у Майка есть мозги…
Майор нетерпеливо пошевелился.
— Я смотрю на это с точки зрения обеспечения безопасности, — заявил он. — Я стараюсь сделать бессмысленными новые попытки вывести из строя гироскопы. На заводе твоего отца начнется работа над дубликатами. Трое будут ремонтировать разбитые. А другой человек в другом месте — то есть ты, — который в случае чего сможет обучить новых работников. Поэтому саботажникам потребуется нанести три отдельных удара, чтобы гироскопы не были готовы, когда потребуются Платформе. Они могут попытаться нанести один. Возможно, два. Но, я думаю, станут искать другие слабые места для нападения.
Джо не нравилась мысль, что его отошлют отсюда. Ему хотелось участвовать в работе по ремонту устройства, с самого начала находившегося под его ответственностью. Кроме того, он тревожился о Салли. Если ей будет угрожать опасность, ему хотелось быть поблизости.
— Насчет Салли, сэр…
— Салли, — устало ответил майор, — ее передвижения будут ограничены до такой степени, что она сочтет, что уж лучше бы оказаться в тюрьме. Но она поймет, что это необходимо. Ее будут охранять гораздо тщательнее, чем раньше. Тебе это, может быть, неизвестно, но она и раньше находилась под сильной охраной.
Джо заметил, как Салли жалко ему улыбнулась. Майор говорил неприятные вещи, но он был прав. Это был случай, который никогда никому не нравится — раздражающая, неудобная, неприятная необходимость. Но такая необходимость — часть каждого настоящего достижения. Различие между достижением и его отсутствием заключается в терпеливом отношении к занудным деталям. Таким образом, Джо уже не сможет часто видеться с Салли. Это будет также означать, что Шеф, и Хейни, и Майк сами будут ремонтировать гироскопы. Джо лишится всего, связанного с этой работой. Это было несправедливо, но необходимо.
— Хорошо, сэр, — мрачно согласился Джо. — Когда я должен отправиться на это поле?
— Прямо сейчас, — ответил майор. — Вечером. — А затем он отрешенно добавил: — Официальной причиной твоей поездки будет раскрытие методов саботажа. Ты принес большую пользу. В конце концов, с твоей подачи разминированы самолеты, которые иначе взорвались бы. Я знаю, что ты не требуешь признания этого факта, но это хороший повод для того, чтобы держать тебя там, где я хочу тебя держать по совершенно иным резонам. Так что будет считаться, что ты прибыл на летное поле толкателей с антисаботажной инспекцией.
С неощутимой долей иронии майор кивком отпустил его, и Джо с несчастным видом вышел из офиса. Через некоторое время он позвонил отцу. Отец не разделил огорчения Джо, чго его переводят в безопасное место. Он сразу же занялся отливкой деталей для совершенно нового комплекта гироскопов.
Немного позже из офиса отца вышла Салли.
— Мне так жаль, Джо!
Он криво ухмыльнулся.
— Мне тоже. Я не чувствую себя героем, но именно это нужно сделать, чтобы вывести Платформу из Ангара и запустить ее наверх. Полагаю, я смогу тебе звонить?
— Сможешь, — ответила Салли. — И только попробуй не звонить!
Они еще долго говорили в тот день, беззаботно и радостно. Ни один из них не смог бы вспомнить, о чем конкретно они говорили. Возможно, ничего важного в их разговоре не было. Но теперь, похоже, им потребовалось провести еще одну не менее важную беседу.
— Я позвоню! — заверил ее Джо.
Затем подошел кто-то, кто должен был отвезти его на летное поле толкателей. Они расстались очень формально на глазах безымянного офицера безопасности, который отвез Джо к месту назначения.
Это была скучная поездка в темноте. Офицер безопасности оказался необщительным. Он был одним из тех сознательных служак, которые считают, что если держать рот на замке, это компенсирует их неспособность смотреть в оба. К Джо он относился как к весьма подозрительной личности. Можно было предположить, что он ко всем так относился.
В машине Джо заснул.
Когда они прибыли, он едва проснулся. Его привели в маленькую конуру в офицерских бараках. Он завалился спать, сделав себе мысленную пометку купить утром кое-что из одежды — и особенно свежее белье.
Затем он провалился в сон, пока рано утром его не разбудил звук, в точности похожий на начало страшного суда.
Глава 9
Когда Джо выглянул в окно у изголовья койки, то увидел серо-розовую зарю, занимающуюся над полем. Силуэтами выступали низкие невзрачные строения. По мере того как розовый свет разгорался, Джо понял, что эти угловатые формы представляли собой ангары. Над ним нависли огромные стрелы кранов. Одна из них двигалась, перенося что-то, чего Джо не мог рассмотреть, но шум, который его разбудил, теперь уменьшился. Казалось, что он теперь кружит над головой, и странно, как-то сердито гудел. Такого Джо раньше не замечал ни у одного мотора.
Джо дрожал, стоя у окна. Было холодно и влажно при свете зари, но Джо хотелось понять, что это за невероятный рев. Стрела крана у ангаров медленно опустилась, затем поднялась, будто бы избавившись от огромного веса. Свет постепенно разгорался. Джо заметил что-то на земле. Точнее, не совсем на земле. Оно покоилось на чем-то, стоящем на земле.
Внезапно сердитый рев возобновился. Что-то тяжело вылезло из маскирующей темноты ангаров. Оно набирало скорость. По мере того как оно бежало по слабо освещенному полю, грохотало, как все бойлерные фабрики в мире.
Это был толкатель, Джо с оттенком недоверия признал его. Одно из тех неуклюжих созданий, которые строились вдоль половины боковой стены Ангара. По форме его верхняя часть была похожа на верхушку буханки хлеба. Здесь же, в движении, он покоился на каком-то экипаже с колесами, был приподнят наподобие возмущенной гусеницы, а из хвоста рвалось бело-голубое пламя, игриво фыркая из стороны в сторону.
Толкатель поднялся с повозки, на которой ехал, и повозка набрала скорость и с отчаянной живостью ушла из-под него. Она свернула в сторону, и Джо изумленно стал смотреть на висящий над землей толкатель. У него был плоский низ, а верх по-прежнему казался Джо похожим на верхушку хлеба. Толкатель висел в воздухе под углом градусов в сорок пять и ревел наподобие охваченного паникой дракона. К этому времени Джо запутался в своих метафорах. А тот болтался и медленно набирал высоту, и затем, казалось, до него дошло, что он должен делать. Толкач закрутился и резко пошел вверх. Пока он не начал взлетать, выглядел тяжелым, неуклюжим и совершенно не впечатлял. Но когда он взлетел, то стал действительно двигаться!
Джо обнаружил, что высунулся из окна и тянет шею, чтобы не упустить толкатель из виду. У нечеловеческого гула возникло возмущенное качество улья раздраженных пчел. Но толкатель взлетал! Он взлетал без всякой грации, но с удивительной скоростью, и был огромным. И пока Джо смотрел, разинув рот, он исчез в усыпанном розовыми пятнами зари рассветном небе.
