Раздались звуки полицейской сирены. Машины с полисменами вынырнули из уличной толчеи, гипнотизируя толпу завыванием. Звук сирены надвигался одновременно с двух сторон. Люди помчались кто куда. Некоторые перелезли через каменную стену Централ-парка и скрылись в глубине. Но не все. Другие бросились к дверям вестибюля Центра Телекоммуникаций. Один из полицейских сражался с головорезом из банды Топперов. Полицейский оказался зажат в угол и не мог воспользоваться оружием. И тогда бандит совершил поступок, о котором долго будет рассказывать дружкам за кружкой пива. Когда толпа смела его с тротуара, в руках у него был пистолет копа!
Парень прицелился в воздух и спустил курок. Выстрел посеял настоящую панику в толпе, добавив еще больше сумятицы. Несколько окон разлетелось на куски, а охваченные ужасом люди заметались в поисках убежища. Они повалили в вестибюль Центра, с трудом протискиваясь сквозь стеклянные двери, бессильные перед натиском новых толп народа, напиравшего сзади.
Члены группировок Топперов, Комет и Махараджей быстро поняли, что вестибюль является тупиком. Они заметались по лестницам в поисках выхода, заполнив вереницу бесконечных коридоров. Началась настоящая паника.
Вторжение обезумевших людей стало серьезным бедствием. Они неслись по проходам, обнаруживали, что дальше бежать некуда, распахивали случайные двери, снова выскакивали и мчались дальше, гонимые страхом. Все это происходило на редкость хаотично, и казалось, что все здание кишмя кишит людьми, которым здесь абсолютно нечего делать.
Но были и те, которые оказались настоящими фанатиками. Их имена остались неизвестными. Они заметили горящую над одной из дверей надпись “Прямой эфир” и вломились туда целой толпой.
Зрители услышали шум в тот самый момент, когда бывший Нобелевский лауреат собирался задать вопрос, касающийся детей. Его слова потонули в грохоте. Вторжения никто не ожидал. Это было абсолютно хаотичное нашествие народа, настроенного слишком истерично, чтобы понимать хоть что-нибудь. Они врывались в студию под напором лезших за ними безумцев. Сотрудники телецентра выталкивали их наружу. Шум нарастал. Линда Бич пыталась при помощи шуток отвлечь внимание публики.
Это оказалось непросто. Более того, невозможно. Один из уличных ораторов решил, что находится в месте, где содержат космических монстров. Он начал носиться и безумно вопить. Персонал сосредоточился на нем, пытаясь поймать и выдворить из помещения. В это время один из Топперов кинулся по проходу мимо первых рядов, где сидели люди. Товарищи последовали его примеру. Кому-то из них удалось найти выход, кому-то — нет. Один из парней оказался зажатым в угол двумя неизвестными с карточками в руках и ассистентом режиссера. Они пытались оттеснить его подальше от священного места перед камерами. Громила вывернулся и промчался мимо Линды Бич, которая, мило улыбаясь, пыталась перекричать гвалт, на бегу схватив Линду за шею. Его искусство было впоследствии высоко оценено другими членами банды. Линда пошатнулась, ожерелье разорвалось, а виновник прыгнул в толпу у выхода, просочился сквозь нее и исчез без следа.
Вот теперь у полицейских появилась работа. Они вплотную занялись разгоном обезумевшей толпы. Стражи закона заполнили вестибюль, выгоняя людей на улицу, наводя порядок среди народа. Двух женщин, потерявших сознание, вынесли на улицу. За ними последовал и мужчина со сломанной рукой.
Вестибюль наполовину опустел. Бежавшие в панике люди очутились на улице, где им велели сохранять спокойствие и отправляться восвояси. Что они не преминули сделать.
Сомс проталкивался в студию. Ему пришлось прокладывать путь среди людских масс с маниакальным упорством. Он беспокоился за Гейл: ее жизни угрожала серьезная опасность. Сомс поднажал, сделал яростный рывок — и наконец увидел фигурку Гейл. Она стояла в стороне и казалась спокойной, хотя это и было обманчивое спокойствие.
Сомс заметил Франа. Мальчик с горящими глазами протягивал пояс Сомсу и настойчиво повторял одно слово из своего пока скудного английского словарного запаса. Слово было: “Попробуй! Попробуй! Попробуй!” Мальчик протиснулся вперед, достиг Сомса и надел пояс ему на талию.
Внезапно у Сомса появилось сильное ощущение, будто он сходит с ума. Он стоял посреди студии, где беспорядки уже подходили к концу. Но странным образом ему удавалось видеть себя самого — с уровня высоты собственной груди. А еще он был внизу, в вестибюле центра Телекоммуникаций, в толпе людей, которых выгоняли на улицу. Часть его сознания достигла открытого пространства и быстро устремилась на запад. Другая часть опустила руку в карман куртки — сам Сомс не собирался этого делать. Там был пояс одного из детей, и на нем нащупывались ограненные детальки.
— Попробуй! — отчаянно вскричал Фран. — Попробуй!
И внезапно Сомс догадался. Он слышал шум с улицы при помощи чьих-то ушей, видел улицу чьими-то глазами. И это объясняло поведение детей, игравших со щенками, уроки английского и доступ к информации, который получали остальные, когда ее узнавал один из них. Они не читали мыслей друг друга. Но эти самые “декоративные” пряжки на поясах помогали им разделить чувственный опыт друг друга. Это были передатчики и приемники чувственной информации. Вот почему Сомс, надев пояс, мог видеть и слышать то, что видел и слышал Фран, а также то, что видел и слышал прыщавый парень в кожаной куртке из банды Топперов с поясом Хода в кармане, который он прихватил вместе с ожерельем Линды Бич.
Но вряд ли громила видел или слышал то, что чувствует Сомс. Возможно, из-за того, что пояс не был надет и просто лежал в кармане.
— Ага! — закричал Сомс — Сейчас я верну его!
Он выбежал из студии. Здесь столпились люди из службы безопасности, охранявшие ребят. Они уже послали за подкреплением и сейчас помогали полиции очистить здание. Сомс схватил одного из них за плечо.
— Детей ограбили, — зашептал он на ухо охраннику. — Утащили секретное устройство! Мы должны вернуть его! Я попробую! Пойдемте!
Охранник двинулся следом. Они с Сомсом пробивались сквозь толпу перепуганных людей, озиравшихся по сторонам. Сбежали вниз по лестнице. Полицейский попытался задержать Сомса, но охранник объяснил необходимость немедленных действий. Полисмен присоединился к погоне.
Сомс закрыл глаза, и ощущения нахлынули с новой силой. Оставалось понять, какие из них принадлежат Фра-ну, а какие — парню из бандитской группировки. Сомс чувствовал, как бьется его сердце, которое одновременно было чужим. Слово “Попробуй!” звучало в голове, но одновременно он чувствовал панический ужас громилы, у которого в голове застряла единственная мысль: унести ноги и не попасться копам, а то не сносить головы, за ним и так немало грехов числится. И все-таки здорово он у этой куклы расфуфыренной побрякушку стянул. И еще какая-то штуковина в кармане. Но это потом, потом… Чужие мысли странным образом как будто рождались в голове у Сомса, и он шел по следу, подобно хорошей гончей.
Они выбежали из здания. Вестибюль был уже практически очищен от толп. Да и на улице было мало людей. Повсюду виднелись следы побоища — битое стекло, обрывки бумаг и кровь, кровь на тротуарах. Где же парень? Сомс снова закрыл глаза. Что-то подсказывало ему, что так будет легче сосредоточиться и найти беглеца. Перед внутренним взором предстала маленькая железная дверь, дальше ступеньки, ведущие вниз. Подвал. Очевидно, притон, где собирается банда. Да, плохи дела. Где же эта дверь находится? Раздался сиплый женский голос: “Пит, ты, что ли?” Из проема в стене вынырнула неопрятная женская фигура со спутанными волосами, ярко размалеванная и с сигаретой во рту.
