При длительном наблюдении установлено, что лиц с такими характерными признаками на Независимых станциях много, и их число неуклонно растет: от 5 % от общего числа жителей на Площади Победы до 20 % на Московской, причем многие из них занимают на этих станциях руководящие посты. Можно предположить, что в дальних поселениях количество людей с подобными симптомами значительно выше. На станциях Восток и Борисовский Тракт измененные составляют практически все население станций.
Сопоставляя эти факты с ранее расследованными мною делами, например, уголовным делом по обвинению УЗ-6 станции Институт Культуры Дмитрия Горкуши (тяжкие телесные повреждения, нанесенные им своей дочери, прокус шеи, повлекший смерть, уголовное дело 016/12, обвиняемый переведен в УЗ-9), можно сделать вывод о том, что имеют место единичные случаи проникновения лиц с измененной доминирующей идеей и на территорию Центра, а также других государств — членов Конвенции.
Методом распространения доминирующей идеи являются некие хирургические и кустарно-хирургические манипуляции в области шеи (затылка) человека, очевидно связанные с пересадкой какого-то имплантата. Суть и диагностика данных манипуляций требует дополнительных исследований.
Заражение доминирующей идеей представляет чрезвычайную угрозу безопасности Центра, всего Муоса и, в первую очередь, Независимых Станций Востока. Необходимо немедленное обследование всех лиц, посещавших в последние несколько лет эти станции, а также прибывших оттуда».
Члены Ученого Совета собрали экстренное совещание с участием высших администраторов Центра, на котором была выработана дальнейшая тактика. Силам безопасности и специально для этого перепрофилированной лаборатории было поручено выявление и обследование измененных. Только в Центре их обнаружили десятки.
В результате было установлено, что причиной изменения сознания людей является мутировавший червь или глист. Были наработаны методы определения носителей паразита. Почти стопроцентный результат давал простой тест, когда носителю кололи затылок чем-нибудь острым. Человек воспринимал это как непосредственную опасность для своего Хозяина и немедленно бурно реагировал.
О существовании ленточников были предупреждены правительства Нейтральной, Партизан и Америки, информированы все известные поселения диггеров. Везде проводились обследования населения, и обнаруженных ленточников обезвреживали.
В целом приняв выводы следователя Остромецкого, Ученый Совет, тем не менее, отказался от предложенных им радикальных мер по отношению к Независимым Станциям Востока. Совет решил, что сейчас не время для открытых конфликтов с ленточниками и новая война будет крайне непопулярна среди населения Муоса. Тем более что между Восточными станциями и Центром находились Америка, Нейтралы и Партизаны. Центровики ограничились взрывом и затоплением туннеля, ведущего к неблагополучным станциям.
Компромиссной мерой Совета явился «Пакт о ненападении», заключенный с ленточниками в одном из пограничных переходов. Носитель Первого Прародителя пришел на встречу с Председателем Ежи Гроздинским. Прародитель был в новом молодом и здоровом теле. Ленточники знали, что о существовании их секты уже известно в метро, и не скрывали своей сути. Однако сектанты заверили Центр в дружелюбии по отношению к членам Конвенции и непосягательстве на их территории. В соответствии с Пактом в сферу влияния Ленточников попадали все станции восточнее зоны затопления.
К тому времени жители Независимых станций Востока уже стали забывать о настырном следователе, который то ли куда-то исчез, то ли был разжалован, то ли съеден. Но в один прекрасный момент обнаружилось, что Остромецкий жив, а его выводы о состоянии дел на Независимых станциях всех ошеломили. Люди, не зная точных симптомов присутствия червя, стали подозревать друг друга. Началась паника, беспорядки, убийства, неповиновения властям, приступы сумасшествия, отказы от дежурств в дозорах и выходов на работы. И без того трагичную ситуацию усугубило затопление туннеля между Октябрьской и Площадью Победы — население востока Муоса поняло, что на нем поставили крест.
Ленточники, обитавшие общинами и поодиночке на Независимых станциях, обратили создавшуюся ситуацию в свою пользу. Восток победным маршем пошел на Московскую. Собратья носителей уже успели подготовить там почву, убив тех, кто яростно сопротивлялся, и запугав остальных. Когда Московская стала еще одним гнездом ленточников и все ее население было принудительно заражено «идеей», сектанты двинулись на Парк Челюскинцев. Ситуация повторилась. Моральный дух жителей Академии Наук оказался настолько подорван, что ее обитатели сдались без боя. Они добровольно согласились стать ленточниками.
Только станции Площадь Якуба Коласа и Площадь Победы стойко сопротивлялись. Здесь жило много беженцев, скрывавшихся от нападения ленточников. Из них и местных сформировали отряды и двинули навстречу приближающимся полчищам. Две армии сошлись в туннелях между Площадью Якуба Коласа и Академией Наук. Отмороженно-бесстрашным ленточникам противостояла ярость отчаявшихся людей. Те и другие буквально закупорили собой туннели, схлестнувшись в жесточайшей рукопашной схватке, которая длилась почти сутки. Возможно, у защитников и были шансы выстоять, но находившиеся среди них ленточники всеми силами тайно и явно вредили обороне. Они незаметно наносили удары ножами в спину и сеяли панику, предлагая отступить или сдаться. Последние две станции пали. На Московской линии восточнее Октябрьской установилось безраздельная власть ленточников.
* * *
Дорогу по-прежнему указывала Майка: сидя на руках Радиста, она время от времени неуверенно тыкала пальчиком, показывая, куда идти. Здешних переходов не знал никто, и поэтому они вынуждены были довериться девочке, только что спасшей их таким чудесным образом. Боясь, что лаз в коллектор все же обнаружат американцы, бойцы старались побыстрее удалиться от него. Но чем дальше они продвигались, тем явственнее что-то беспокоило Ментала, и наконец он решил поговорить об этом с Митяем:
— Командир?
— Говори, чего мнешься!
— Я насчет девочки…
— Я заметил, что у нее способности посильней твоих будут.
— Я не про это…
— Сейчас не время.
Поблуждав по лабиринтам подземных переходов, они остановились возле расширения, дверь-люк из которого вела в некое сооружение. На двери имелась облупленная трафаретная надпись «МУОС, убежище 14/23, вместимость 120 человек» и более свежая, от руки, красной краской: «Штаты Муоса. Штат Фрунзе-Кэпитал. Поселение Новоселкино».
«Туда», — Майка указала на дверь. Митяй осторожно открыл дверь культей-арбалетом и посветил внутрь фонарем. Вниз вела лестница. Ходок первым спустился по ней и сразу наткнулся на труп мужчины с арбалетной стрелой в груди.
Убежище состояло из трех частей: буферное помещение, в котором ранее находились кухня и санузел; привод артезианской скважины и бытовки. Теперь оно было переоборудовано под оранжерею для выращивания сельхозпродукции — под самый потолок уходили этажерки с ящиками, в которых росли какие-то злаковые. Ростки были чахлыми — света от нескольких лампочек, висевших под потолком, им явно недоставало. Следующий зал когда-то, видимо, был столовой, а теперь здесь тоже находилась оранжерея. Даже третье помещение частично было заставлено ящиками с землей. Однако основное место в нем отводилось нарам в три этажа. Кроме того члены отряда обнаружили тут четыре велопривода для получения электроэнергии. Судя по всему, когда-то здесь было больше жильцов, чем кроватей, и, может быть, им даже приходилось спать по очереди. Сейчас убежище пустовало. Несколько ящиков с землей были перевернуты, на полу разбросаны какие-то нехитрые пожитки. В помещениях они нашли двенадцать трупов с ранениями от холодного оружия. Нападение произошло совсем недавно — трупы еще не начали разлагаться, и кровь на бетонном полу не засохла.
