На следующий день Дехтер, не дав Радисту отлежаться, повел его на стрельбы. Игорь с чугунной головой семенил за командиром к их «стрельбищу». Сначала он стрелял из пневматического ружья по близкой мишени, потом Дехтер дал ему АК с пятью патронами в рожке. Радист выпустил их все в мишень, которая располагалась на расстоянии в пятьдесят шагов. Они подошли и не нашли в мишени ни одного попадания. Молча вернулись назад. Дехтер зарядил еще пять патронов, но перед тем, как передать магазин, презрительно посмотрел в глаза Радисту:
— На дальних станциях сейчас голод и мор. За пару патронов покупают дневной рацион пищи. Пригоршней патронов можно спасти от голода семью. Считай, что каждая очередь — это чья-то жизнь. А лучше, что каждый патрон — это чья-то жизнь.
Радист выстрелил снова, попав два раза в «молоко». Дехтер, оглядев мишень, махнул рукой и заключил:
— Ладно, хватит души губить. Надеюсь, что радиотехник ты не такой плохой, как солдат.
Глава 2
МИНСК
Беларусь — маленькая страна, несчастьем которой являлось местоположение на пути между Востоком и Западом. Во времена монголо-татар и крестоносцев, Ливонской войны и укрепления Московского княжества, походов Лжедмитриев и русско-шведской войны, Наполеона и обеих Мировых войн Беларусь становилась полем битвы великих держав. Каждая такая война выбивала то четверть, то треть, а то и половину населения, выжигала города и села, бросая народ на самое дно голода и разрухи. Спроектированная в Москве и построенная на Украине Чернобыльская АЭС большую часть своих выбросов оставила на белорусской земле. Народ встретил и эту беду со свойственным только ему терпением и смирением. Когда над Беларусью расстреливали радиоактивные тучи, гонимые южным ветром в сторону Москвы, белорусы приняли это как должное: ведь нельзя, чтобы эти тучи шли на Москву — великую столицу Славянского Мира.
И после каждой войны, после каждой беды тихие, трудолюбивые белорусы, не впадая в отчаяние, снова и снова восстанавливали свою родину. Не имевшим выхода к морю, практически никаких ресурсов, жившим на беднейших в Европе почвах, белорусам все-таки удавалось не только «выжить, но и зажить».
Трудно сейчас сказать, каким сатанинским планом маленькая Беларусь была втянута в Мировую войну. Ясно лишь, что сама по себе она никого не интересовала — только как территория, по которой можно пройти: на восток — к огромным ресурсам России, на запад — к могучей экономике Европы, или на Север — к Балтийскому морю. Правда, потом, после обмена ядерными ударами, оказалось, что идти было уже некому, да и некуда.
Президент страны Валерий Иванюк предчувствовал неизбежность войны. Он понимал, что Беларусь в очередной раз может стать разменной картой в великодержавной игре. А еще он знал положение дел в своей армии и даже не рассчитывал, что войска могут сдержать надвигающуюся угрозу или защитить мирное население.
Было принято решение в срочном порядке переоборудовать под бомбоубежища все имеющиеся подземные сооружения. В отличие от Москвы, в Минске под потенциальные убежища перестраивались не только станции метро, но и предстанционные тамбуры, подземные переходы, подземные магазины, цеха и склады, подвалы многоквартирных домов, цокольные этажи промышленных и административных зданий; даже коллекторы и канализационные системы. Под землей были созданы дополнительные бункеры и ходы, замыкающие все эти сооружения в единый комплекс. Запасались продукты, медикаменты, генераторы. В пожарном режиме заканчивалось строительство в центре Минска геотермальной электростанции, преобразовывавшей энергию внутренних слоев земли в электрическую. Чтобы успеть подготовиться к войне, Иванюк перекраивал своими секретными декретами и указами утвержденный Парламентом бюджет государства.
Все работы осуществляла организация с маловыразительной аббревиатурой «МУОС» — «Минское управление оборонных сооружений». Тогда никто не мог и предположить, что полное военно-канцелярское название вскоре будет позабыто, а слово из четырёх букв для тысяч оставшихся в живых станет не требующим расшифровки названием их последнего пристанища, целой вселенной с самоназванием Муос.
Но война началась, как всегда, неожиданно. Никто не думал, что это произойдет так скоро. Ракеты и самолеты с бомбами, как горсти конфетти на Новый год, со всех сторон полетели на Беларусь. Белорусские ПВО и авиация не могли этому противостоять и даже не могли защитить всю страну. Поэтому единственной целью являлась защита Минска. Вся военная авиация была поднята в воздух по команде «Икс-Ноль». Летчики знали, что эта команда означает их последний полет: даже если они выполнят боевую задачу, возвращаться им будет уже некуда. Так и случилось — все они погибли в течение первых часов войны.
Не легче пришлось белорусской ПВО, силы которой сконцентрировались в кольце вокруг столицы. Современная вражеская авиация и космические силы отслеживали ракетные установки и наносили по ним упреждающие удары. Уже к исходу первого дня войны централизованное управление ракетными войсками было уничтожено. И все же каким-то чудом отдельные части и батареи продолжали сражаться.
Авиация и ПВО смягчили удар, но то, что упало в окрестностях белорусской столицы, имело катастрофические последствия. Вблизи Минска взорвалось несколько ядерных боеголовок. Адские грибы, выросшие возле города, испепелили своим излучением все, что могло гореть и плавиться. Взрывные волны, нахлестываясь одна на одну, нещадно утюжили столицу.
Вся Беларусь была иссечена кратерами ядерных взрывов. Оставшиеся без защиты областные центры, крупные города и поселки с воинскими частями превратились в один сплошной кусок угля. В этих условиях рукотворные демоны — начинка биологического и бактериологического оружия, созданного на основе нанотехнологий, — стали быстро эволюционировать. Весь мир превратился в полигон для одного колоссального неконтролируемого биологического эксперимента.
* * *
Их окрестили Отрядом Особого Назначения. Сокращенно — ООН. Историки Метро говаривали: до Удара существовала международная организация, которая имела такую же аббревиатуру. И вроде бы эта организация пыталась предотвратить войну… Или делала вид… Расанов предложил английскую версию ее названия — «UN», и с его легкой руки миссионеров, отправляющихся в самую опасную в истории Московского метро экспедицию, стали называть уновцами.
В последний день подготовки в учебном лагере появилось двое военных. Уновцев построили и объяснили, что сейчас их отведут в «пункт икс», из которого они будут стартовать. Но поскольку это место строго засекречено, то передвигаться им придется с завязанными глазами. Разговоры категорически запрещены. Любая попытка развязать глаза, прикоснуться к своему оружию, отделиться от группы и прочее могут быть расценены как угроза безопасности Полиса со всеми вытекающими последствиями.
Идти было неудобно. Игорек, вернее, теперь Радист, спотыкался, хлюпал ногами по воде, вместе со всеми поворачивал налево и направо, подымался и спускался, снова поворачивал, карабкался по каким-то расшатанным лестницам. Порой казалось, что они ходят по кругу. Может быть, так оно и было. Несколько раз кто-то из сопровождающих открывал и закрывал замки, засовы, люки. Это продолжалось больше часа.
