Но стоило девушке вздохнуть — и снова самые сильные ее чувства были связаны с запахом, царившим в деревне.
— Полагаю, рано или поздно я привыкну, — пробормотала Шарина, и на данный момент это пугало ее больше.
Четверо путешественников находились внутри лодки Лежебоки. Девушка с отшельником сидели рядом на корточках лицом по ходу движения. Аристократы находились тут же рядом, так близко, что колени Азеры почти касались шарининых.
Когда маленькая экспедиция достигла деревни, команда Лежебоки быстренько подогнала челнок к собственному жилищу — одной из шестидесяти-восьмидесяти одинаковых лодок, связанных веревками в один большой круг с айсбергом в центре. Когда с этим делом было покончено, китобойные ялики со всеми взрослыми членами семейства тронулись в направлении двух жилых лодок, связанных на манер катамарана и располагавшихся в полумиле по периметру круга.
— Куда они нас везут? — спросил Медер; он уже не добавлял уничижительное «человек», обращаясь к Нониусу. Правда, Шарина затруднялась определить, что было тому причиной: признание авторитета отшельника или простой страх.
— В королевскую резиденцию, — кивнул в сторону спаренных лодок отшельник. — Там живет король со всей своей семьей и охраной. Видите, корпуса лодок соединяются палубой, на которой обычно собираются граждане для проведения совета.
— Граждане? — недоверчиво переспросила девушка.
— Те, кто способен принимать участие в охотничьих вылазках, — пояснил Ноннус, — считаются гражданами поселения. В противном случае ты становишься собственностью того жителя, который соглашается тебя кормить. Если же таковых не находится… что ж, море вокруг большое.
Четверку иноземцев поместили внутрь жилой лодки Лежебоки, пока туземцы привязывали их челнок снаружи. Шарина получила возможность разглядеть остальных членов семейства: два десятка детей не достигших отроческого возраста, и шестеро престарелых взрослых — только один из них был мужчиной. На прибывших глядели с отвращением, смешанным с благоговейным страхом.
Дети те, вообще, старались не попадаться на глаза чужакам.
Один мальчонка и вовсе спрятался, свесившись за борт лодки. Он исчезал всякий раз, когда Шарина бросала взгляд в его сторону — лишь костяшки пальцев белели на краю борта, и пробочкой выскакивал, когда опасность, в его понимании, миновала. Наверное, ноги его болтались в воде. Впрочем, похоже, никого из Плавучих Людей не волновало соседство с холодной водой.
Трехпалый стоял на носу лодки Лежебоки. Судя по всему, он являлся хозяйским сыном, хотя Шарина подозревала, что родственные связи в этом племени были крайне перепутаны.
Время от времени, с периодичностью в двадцать ударов весла, Трехпалый подносил к губам спиральную аммонитовую раковину и изо всех сил дул в нее. Если б удалось распрямить раковину, получился бы отличный горн восьми футов длиной. Поверхность аммонита отливала на солнце легким перламутровым блеском… Совершенно неожиданно красота этого зрелища примирила Шарину с той вонью, что царила вокруг.
Ноннус также рассматривал горн.
— Говорят, Плавучие Люди поклоняются Великим из Глубины, — сказал он, понизив голос до шепота. — Правда, люди много чего говорят. И о пьюльцах тоже…
Отшельник грустно улыбнулся своим воспоминаниям:
— Обычно правда и сама по себе достаточна отвратительна…
Прислушиваясь к словам старика, Медер с живейшим интересом разглядывал окружавшую его картину. В противоположность ему, госпожа прокуратор сидела молча, с абсолютно отрешенным видом — слишком измученная для выражения хоть каких-то чувств. Шарину внезапно поразила худоба женщины: похоже, она потеряла половину веса с тех пор, как появилась в Барке. То, что раньше не бросалось в глаза, теперь — в окружении других людей — стало явным.
Айсберг представлял собой просто необозримую массу, доминирующую над всем поселением. Его грани, в зависимости от освещения, отливали то голубым, то зеленым, то ослепительно-белым.
Ноннус заметил, что девушка разглядывает ледяную гору.
— Еда не является проблемой в море, — сказал он. — В противоположность пресной воде. Рассчитывать на дожди не приходится, к тому же воду трудно хранить.
Он сделал жест в сторону айсберга.
— Каждую весну от Льдистых Мысов отрываются такие ледяные горы. Они следуют теми же маршрутами, что и Плавучие Люди, — естественно, одни ветры, одни течения… Деревня выстраивается вокруг такого айсберга и существует год или около того — пока он не растает. Затем они находят новый…
— Айсберги это пресная вода? — спросила Шарина. — Думаю, да, раз они сходят с земли.
— Племя очень редко снимается с места, — продолжал рассказывать Ноннус. — Но иногда приходится видеть целую деревню, плывущую в море. Это, доложу я вам, зрелище!
С королевского катамарана раздался звук горна. Жители Плавучей Деревни начали покидать свои жилища, чтобы направиться туда на охотничьих яликах и странных плавательных приспособлениях — маленьких одноместных понтонах, как их определила бы Шарина. Эти штуки представляли собой кожаные пузыри с направляющей из китовой кости с одной стороны. На них надо было садиться верхом, как на лошадь, и быстро грести двухлопастным веслом. Море просто кишело от этих невиданных «лодок».
— Ну, теперь начнется говорильня, — пояснил Ноннус. Несмотря на легкий тон, правой рукой он поглаживал древко своего дротика — это выдавало напряжение старика. — Сначала будут обсуждать нашу судьбу. Но это ненадолго. А затем примутся делить наш челнок, и вот здесь спор грозит затянуться.
Кожаная лодка двигалась так, будто была живая и к тому же обладала дурным характером. Ее каркас изготавливался из распиленных китовых ребер, составленных вместе и связанных сухожилиями. Поверх каркас покрывался китовой же кожей, сшитой изнутри торчащими стежками. Причем мастера умудрились не сделать ни одной сквозной дырки. И даже при этом все швы были тщательно промазаны густым жиром, вероятно, переработанной китовой ворванью.
Шарине многое казалось странным в здешних лодках. Например, то, что гребцы сидят лицом к носу, а не к корме, как принято повсюду. Высокие борта создавали у нее скорее впечатление ловушки, а не надежной крепости. Девушке не нравилось, как гнется дно у нее под ногами. И ей очень не нравилось, как эта лодка пахнет.
Правда, она отдавала должное судоходности местных судов: и способны уцелеть во время шторма, который погубит любую деревянную посудину. Ведь лодки держались на морской поверхности подобно масляной кляксе. Ничего удивительного: иначе невозможно было пережить зиму в здешних широтах.
Лодка Лежебоки приблизилась к королевской резиденции и остановилась — все весла одновременно развернулись и замерли. Причем за все время плавания не прозвучало ни одной команды: сигналы горна Трехпалого адресовались жителям Плавучей Деревни, а не команде. Тем не менее гребцы работали совершенно синхронно без всякого управления извне.
