Он поднял глаза на собеседника.
— Мастер Полью, мне кажется, девушка имеет право знать виновника своих несчастий.
Лицо банкира оставалось бесстрастным, он уже открыл рот, чтобы ответить, но Лиана поспешила опередить его отказ.
— Мастер Полью, — сказала она, — я уважаю ваше нежелание открывать мне имя клиента. Но, наверное, вы можете сообщить мне имя банкира, по чьей тратте
[78]
был открыт счет в вашем банке. Этого ваша профессиональная честь не запрещает делать?
Легкая улыбка тронула губы банкира.
— Нет, госпожа, не запрещает, — ответил он. — Но, боюсь, я не располагаю подобной информацией. Видите ли, счет открыт не по тратте. Клиент предоставил обеспечение в виде золота. Если быть точными: в виде монет Старого Королевства.
Поджав губы, добавил:
— Считаю возможным сообщить вам, госпожа Лиана, что и сам незнаком с моим клиентом. Человек, доставивший залог, сделал все, чтоб скрыть свою внешность. Вряд ли я узнал бы его, встреть вновь. К тому же подозреваю, что это был не сам заказчик… Дальнейшие инструкции передавались через мальчиков с улицы. Они говорили: какой-то человек, весь закутанный, останавливал их и велел отнести мне пакет, с тем, что я им заплачу. Больше мне ничего неизвестно.
— Скажите, а эти монеты Старого Королевства все еще у вас? — спросила Теноктрис.
Полью впервые обратил внимание на старую колдунью, которая до сих пор молча сидела в кресле.
— Да, — ответил он, — я сохранил их в качестве фактического обстоятельства. Надо сказать, великолепные образцы — лучших мне не доводилось видеть.
Он прошел через комнату и опустился на колени перед сундуком. Просторное одеяние мешало разглядеть его манипуляции, но Полью определенно не пользовался ключом. Его помощник с дежурной улыбкой переместился и стал так, чтоб быть между гостями и хозяином. Если не обращать внимания на взгляд этого человека, а также на узлы мышц под кожей, можно было подумать, что случайный служащий забрел не в ту комнату.
Банкир вернулся, протягивая Лиане тонкую монету размером с ноготь большого пальца. С аверса
[79]
смотрел король Карус во всем своем удалом величии, черты лица были такими же четкими, как на матрице, с которой штамповалась монета.
— Нет-нет, вы ничего не должны мне, госпожа, — сказал Полью, когда Лиана потянулась к кошельку. — Примите это в качестве посмертного подношения вашему отцу. В прежние времена…
Он огляделся со смутной улыбкой. Окна были затянуты негладким стеклом, которые искажали образы до неясных цветовых пятен.
— Знаете, я редко покидал дом, — продолжил банкир. — И ваш отец приносил мне чудесные истории о чужих землях, настолько диковинные, что я стал и сам задумываться о путешествиях. Однако я понимал, что истории потеряют оттенок чуда, если я везде побываю сам.
— Это было, очевидно, до того, как моя мать умерла, — сказала Лиана.
— Да, до трагической смерти госпожи Маццоны, — кивнул Полью. — Примите монету, госпожа, вместе с моими сожалениями по поводу того, что не смог помочь вам.
Они раскланялись, и девушка-служанка снова откинула перед ними занавеску на двери.
Разговор начался лишь тогда, когда троица оказалась на улице и услышала, как привратник запер дверь на замок. Лиана протянула монету колдунье.
— Что вы планируете делать Теноктрис? — спросила она.
— Завтра… — ответила та. — Сегодня уже поздно, скоро начнет темнеть. А вот завтра, при свете дня, я бы хотела вернуться в ваш семейный склеп. Там я смогу уединиться и провести ритуал по выявлению истоков. В результате, я надеюсь, мы узнаем происхождение этого золота. В гостинице же, боюсь, нам могут помешать.
Лицо Лианы застыло.
— Ей ведь необязательно туда идти? — спросил Гаррик.
— Я пойду, — тут же возразила девушка. — Он ведь был моим отцом, Гаррик. И меня не страшат никакие действия, способные открыть причину его ужасной смерти.
— А вот меня страшат, — произнесла Теноктрис с улыбкой, которая не могла сгладить жутковатый смысл ее слов. — Ритуал сам себе не несет никакой опасности. А вот то, что за ним последует…
2
Шарина вернулась от ручья с последней четверкой лошадей, куда водила их на водопой. Она застала Медера у костра: он сидел, глядя в огонь. Азера возилась с одеялом, устраивая себе постель под повозкой. Перенесенные лишения не переменили прокуратора, но, когда было нужно, она умела приспосабливаться к обстоятельствам.
— А где Ноннус? — спросила девушка. Они успели отойти на пять миль от Гоналии. Дорога была совсем неплохая по меркам жителей Барки — твердое покрытие и не слишком глубокие рытвины — но зачем рисковать, путешествуя в темноте, если замок остался достаточно далеко?
Колдун обернулся и молча посмотрел на Шарину, выражение лица его было не разглядеть, так как свет падал ему в спину.
— Он недавно пошел в лес, — ответила Азера. Она неопределенно махнула рукой куда-то за дорогу. — Во всяком случае, не слишком давно.
Девушка стреножила лошадей, перефыркивавшихся в темноте. Очевидно, их тревожила ночевка на открытом воздухе. Эти животные всю свою жизнь проводили либо в упряжи, либо в закрытых стойлах. Не факт, что нововведения им нравились.
Недавно прошедший дождь выманил из укрытия местных жаб и лягушек. Шарине эти твари были почти незнакомы — на Хафте они не водились. Их крики, особенно немелодичные вопли одной разновидности жаб, действовали девушке на нервы. Она направилась в лес, прихватив с собой кнут и планируя использовать его длинное кнутовище в качестве зонда в траве.
В общем-то, Шарина понимала: глупо сердиться на Азеру и Медера за то, что они такие. Она и сама была напугана и дезориентирована, оказавшись так далеко от дома. Но ведь то же самое можно сказать и об этих аристократах.
Девушка осторожно обходила заросли можжевельника, слишком густые, чтоб можно было продраться сквозь них. Да уж, одинокие прогулки в темноте не способствуют снисходительности суждений.
— Сюда, дитя мое, — раздался неподалеку голос Ноннуса Он стоял у подножия сосны по крайней мере десяти футов в диаметре.
— Я просто хотела убедиться… — проговорила Шарина, — что с тобой все в порядке.
Отшельник рассмеялся:
— О, да. Я просто молился.
Недавно упавшее огромное дерево образовало в лесу двухсотфутовый проход, не успевший затянуться молодыми побегами. Здесь над головой виднелось небо со звездами, их свет позволял разглядеть и поляну, и лицо старика.
