— Не мог бы, — отреагировал Ноннус, привязывая поднятый парус к кнехту
[38]
у основания мачты, — потому что я бы не позволил этого.
Он направился на корму, переступая с грацией чайки на качающихся волнах.
— Дайте мне место, — приказал он. — Но оставайтесь за мачтой.
Отшельник взял одно весло, другое было уже в руках у Шарины. Они начали грести, медленно толкая челнок вперед. Их спутники праздно стояли возле мачты, вполголоса о чем-то переговариваясь.
Парус безвольно свисал вниз — в воздухе не было ни ветерка. Берега Тегмы почти уже скрылись в тумане, и девушке показалось, что рокот волн на рифах стал громче.
Она оглянулась через плечо — Ноннус довольно улыбался ей. Он греб самодельным веслом так ровно и гладко, что лишь пенный след за бортом обозначал силу его движений.
Тем временем туман начал постепенно рассеиваться. Появился легкий бриз, который показался девушке прямо-таки студеным Она подумала, что у себя на Хафте только порадовалась бы такому ветерку. Определенно дни, проведенные в жарком, влажном климате Тегмы, нарушили ее тепловой баланс.
А затем они пересекли невидимый барьер, разделявший два мира. За спиной у них оставался древний остров, силой магии поднятый со дна моря. Свежее дыхание доносилось из реального мира — мира, где родилась и жила Шарина.
Впереди сердито рокотали буруны. Ветер относил клочья тумана в сторону, девушка уже видела верхушки кораллов, торчавшие из воды, подобно моржовым бивням. Они были настолько острые, что перемалывали твердые панцири моллюсков в мельчайший песок. На скалах темнела скудная растительность, оттенявшая белые пенные потоки меж скал. С этой стороны преодолевать рифы было не менее опасно, чем со стороны открытого моря.
Ноннус припрятал свое весло под защитными сетями, лежавшими на дне челнока, и занялся парусом. Он так его развернул, чтоб тот поймал попутный ветер. При этом нос опасно задрожал. Шарине челнок казался ужасно неудобным по сравнению с рыбачьими лодками Хафта, но она знала: ее наставник не рискнул бы отправиться в плавание, если б не верил в успех этой затеи.
Солнце уже взошло, дело шло к полудню, и красное размытое пятно солнца посылало свои лучи сквозь туман. Над волнами летали и кричали чайки. Раздался громкий всплеск — со скалы соскользнуло и скрылось под водой огромное тело морского демона.
Темная полоска рифов в белой опушке пены, казалось, плотоядно распахнула пасть в ожидании приближающегося челнока. В воде появился еще один морской демон.
Интересно, если сейчас посмотреть вглубь лагуны, увижу ли я дворцы, затонувшие тысячелетия назад? Однако вода, серая от пены, теряла прозрачность уже на глубине нескольких футов.
Ноннус слегка накренил рулевое весло, ослабил правую сторону паруса и еще несколько подтянул шкот
[39]
к левому кнехту. Лодка, вяло раскачиваясь, продолжала приближаться к рифам. Грозный рев становился все громче. Медер и Азера испуганно оглядывались, колдун рылся под сетью, где вместе с припасами лежал сундучок с его магическими принадлежностями.
Шарина с каменным выражением лица глядела в их сторону, но у самой сердце захолонуло от страха. Ей доводилось видеть обломки на берегу залива в родной Барке: тяжелая древесина была разбита вдребезги, пережевана и выплюнута далекими рифами.
Рифами Тегмы.
— Здесь! — крикнул отшельник. Зажав в зубах румпель
[40]
, он максимально ослабил левый шкот и затянул правый. Челнок медленно развернулся, направив нос на рифы — там в этот момент показался просвет между двумя рифами.
Ветер стал свежее. Лодка прибавила скорость, с самоубийственным энтузиазмом направляясь на скалы. Несмотря на ветер в спину, Шарина чувствовала, что все ее лицо мокро от брызг.
— Когда я крикну, — Ноннус пытался заглушить рев волн, — быстро бегите все ко мне. Вот сейчас, бегом!
Устрашенные надвигающимися скалами, аристократы сразу же послушались. Медеру так и не удалось отыскать свой сундучок, они с Азерой запутались в продуктах.
Отшельник прыгнул на кормовой транец
[41]
, вцепившись в фал
[42]
, и повис, балансируя над кипящим морем. Шарина опрометью бросилась на его место на корме, где брошенное весло начало угрожающе вихлять.
Освобожденный от веса пассажиров, нос челнока задрался вверх. Ноннус освободил фал, и парус с грохотом упал на планшир.
[43]
Твердый корпус лодки ударился об рифы и, заскрежетав, по инерции поехал по кораллам. Если бы парус не убрали, то удар наверняка бы выломал мачту из основания.
На полпути челнок застрял и остановился.
— Вперед! — заорал отшельник. — Если жить хотите, все на нос!
Девушка одним прыжком перелетела через парочку аристократов. Ноннус лихорадочно восстанавливал парус. Азере и Медеру пришлось ждать, пока мокрая холстина освободит им путь.
Перескочив через перекладину, Шарина очутилась на носу и вцепилась в штаг.
[44]
Фонтан соленых брызг окатил ее. Аристократы наконец приковыляли к ней и, ссутулившись, схватились за планшир и такелаж.
Челнок, как бы в нерешительности, качнулся назад, но затем все же продолжил свое движение вперед. Казалось, что челюсти рифов вцепились в корму, в то время как нос и центральная часть с парусом уже вырвались за смертельный барьер.
И все же Ноннусу удалось это — их лодка вышла в открытое море. Выдолбленный из единого куска, челн оказался на редкость прочным — отделавшись ободранным днищем, он проскочил там, где любой наборный корабль развалился бы.
Шарина услышала, как волны в уже напрасном гневе ревели за ее спиной.
9
— Говори, кто это сделал? — потребовал Гаррик. Он сам слышал в своем голосе отголоски тона короля Каруса, того самого, которого невозможно ослушаться. — Кто наслал личей на нас, Бенлоу?
Купец сидел на перевернутой кормушке рядом со стойлом. Он безостановочно вертел в руках свой пояс, будто чувствовал необходимость чем-то занять руки. Гаррик стоял перед ним, Кашел, чернее тучи, возвышался сзади.
