Понимание появлялось, но все равно не до конца. Шанга выразился еще яснее:
— Господа, великий император. Вы, если пожелаете, можете дразнить тигра в клетке, чтобы проверить, есть ли у него когти. Однако если вы это делаете, проверьте, чтобы у вас была длинная палка.
Теперь все официальные лица рассмеялись, за исключением Венандакатры. Венандакатра гневно уставился на раджпута и метал в него взгляды-молнии, пока уголком глаза не заметил, что император тоже смеется. Рана Шанга, с трудом сдерживая смех, наблюдал за борьбой на лице Венандакатры между инстинктивной злобой и просчитанным своекорыстием.
Своекорыстие выиграло. Венандакатра присоединился к смеху и сделал жест, словно умалял собственное достоинство. Затем встал и выступил:
— Я согласен с Раной Шангой. Я много раз говорил вам о характере и горячности Велисария. Возможно, теперь вы прислушаетесь к моим словам. — Он снова сделал умаляющий жест. — Мне самому следовало слушать себя. Боюсь, я позволил вашему скептицизму заразить меня.
Теперь его смех стал более насыщенным после того, как он донес до других свою точку зрения. Венандакатра уныло улыбнулся, благосклонно кивнул раджпуту.
— Спасибо, Рана Шанга, что напомнил мне об опасности тигриного укуса, — сказал он. — Уверяю тебя, в следующий раз я воспользуюсь очень длинной палкой.
Так его отсылали прочь. С облегчением Рана Шанга уже стал поворачиваться. Затем, напомнив себе о своей чести, повернул назад.
«Я дал клятву»
— Я также должен сказать…
— Достаточно, Шанга! — рявкнул Татхагата. Главнокомандующий малва насладился неловкостью Венандакатры, но ведь после того, как все сказано и сделано, этот парень — простой раджпут.
Шанга стоял не двигаясь.
— Достаточно! — взревел Татхагата.
Шанга пожал плечами, хотя и очень легко, снова пал ниц перед императором и занял свое место в дальнем конце.
Татхагата уже собрался выступить, но его перебил Дамодара:
— Могу ли я предложить, уважаемые малва, сделать небольшой перерыв для отдыха? Мы все немного устали.
Татхагата бросил взгляд на императора. Шандагупта кивнул:
— Хорошо. Мы продолжим через час.
За стенами шатра, куда Шанга вышел, чтобы вдохнуть свежего воздуха, к нему вскоре присоединился Дамодара.
— Скажи мне, — приказал военачальник из малва.
Шанга вздохнул. Он, с одной стороны, надеялся, что Дамодара спросит. С другой — боялся.
«Я дал клятву».
— Говори прямо, Шанга. Тебе не нужно бояться последствий. Не с моей стороны.
Раджпут посмотрел сверху вниз на невысокого полного военачальника. По стандартам малва Дамодара был молод для такого положения. Возможно, ближе к сорока. Но, как и все представители династии, которые по праву рождения становились главными военачальниками, он не был воином. Тем не менее…
«Я дал клятву»
— Венандакатра совершенно не понял Велисария, господин Дамодара. Все это обсуждение — фарс, — Шанга показал на шатер.
Дамодара нахмурился. Не от злости, просто пытался сконцентрироваться.
— Объясни.
— Нет шанса — никакого! — что Велисарий предаст Рим.
Глаза Дамодары округлились. Он даже отшатнулся на полшага. Шанга продолжал объяснять.
— Он играет с Венандакатрой. Он не собирается вступать в союз с малва. Он просто пытается получить наше расположение, затесаться в наши ряды как можно глубже, втереться нам в доверие, чтобы украсть как можно больше наших секретов, перед тем как вернуться в Рим.
Дамодара отвернулся, задумчиво потрепал бороду.
— Ты думаешь… Откуда ты знаешь? Он что-нибудь говорил тебе?
Шанга покачал головой.
— Нет, он ничего такого не говорил. Но я знаю этого человека, господин Дамодара. Предательство не в его характере.
Дамодара быстро и внимательно взглянул на Шангу. Несмотря на воспитание в традициях малва, он кое-что знал о кодексе чести раджпутов. Он не разделял этих взглядов — как и никто из малва — но в отличие от большинства он понимал этот кодекс чести. Губы Дамодары язвительно скривились.
— Тем не менее, по твоим собственным словам, Велисарий не опустится до работы низших классов. А теперь ты утверждаешь, что полководец готов выступать в роли шпиона.
Шанга пожал плечами.
— Его понятия о чести отличаются от моего. Нашего. Я не очень хорошо знаю римлян, но достаточно, чтобы понять: они уделяют меньше внимания форме чести, чем содержанию. В конце концов, они же язычники, которые не понимают чистоту и загрязнение. Но даже у язычников может быть честь.
Дамодара с минуту молчал, глядел в сторону, думал.
— Тем не менее, неужели ты в самом деле считаешь, что великий полководец опустится так низко? — наконец спросил он — Просто ради того, чтобы шпионить? Да, у нас есть секрет оружия Вед. Но я не вижу, где бы он мог многое выяснить. Мы были очень осторожны. И ведь он же — под твоим присмотром.
— И я не пренебрег своими обязанностями, — сказал Шанга. Затем добавил с неохотой: — У него на самом деле не было возможности многое выяснить.
— И в будущем не появится, — продолжал настаивать Дамодара. — Причем неважно, как далеко ему удастся — как ты там выразился? — втереться к нам в доверие.
Шанга обратил внимание, что высокопоставленный малва достаточно вежлив, чтобы не добавить: не более, чем мы когда-либо позволяли полководцам-раджпутам узнать наши секреты.
Теперь пришел черед колебаний Шанги. Он тоже трепал бороду.
— Я понимаю вас, господин. Я сам размышлял над этим вопросом. Я не понимаю, что делает Велисарий, но я знаю: этот человек очень хитер и наблюдателен. И он видит возможности там, где другие их не замечают.
Дамодара нахмурился.
— Я не видел… Объясни.
Шанга мрачно улыбнулся.
— Нет, вы видели, господин Дамодара, вы просто не обратили внимания, как и я в то время.
Шанга показал вниз по склону, на котором стоял шатер. На то место, где произошла последняя схватка перед стенами Ранапура.
— Я — хороший полководец, — заявил он.
— Ты — великий полководец, — возразил Дамодара.
Шанга скорчил гримасу.
— Так я когда-то думал. Но разрешите мне спросить вас, господин Дамодара, почему мне не пришло в голову собрать солдат на этом поле? Это для меня было бы гораздо проще, имея в своем подчинении пятьсот раджпутов, чем иностранцу только с тремя. Но я тогда об этом не подумал. Я выбрал прямой путь, самый простой. Очевидный.
Дамодара уставился на поле внизу. Даже теперь, несколько дней спустя, там все еще оставались видны мрачные следы смерти.
