— Не надо его ругать! — рявкнула Шакунтала. — Это я виновата! Девушка говорила на геэзе, как и Усанас. Она все еще плохо освоила этот язык, говорила с акцентом, но понимала достаточно, чтобы уловить смысл выступления Усанаса.
Девушка сидела на плюшевой подушке, скрестив ноги в одном углу шатра. Сидела напряженно и прямо. Несмотря на молодость и маленький рост, она вела себя с императорским достоинством.
Усанас нахмурился. На него монаршие особы не производили впечатления. Аксумиты в общем и целом и Усанас в частности не разделяли индийского благоговения перед монархами. Сам Усанас служил даваззом, в обязанности которого входило обучение принца простой истине: разница между царем и рабом не такая уж и большая. В основе основ все дело в удаче и мозгах — чтобы удержать свое положение.
Давазз переключился на хинди, на котором обычно говорили все в шатре.
— В следующий раз, императрица, не бросай вызов кретину принцу, — проворчал он. — Не вызывай его на бой. Просто бросайся на него, как львица, и избей до потери чувств. Глупая девчонка!
Усанас грустно покачал головой.
— Да, монархи глупы по натуре. Но это! Это не глупость! Это… это… — Он застонал — Это нельзя описать! Даже на греческом, языке философии, в котором есть слова для описания любой известной человеку глупости.
Сидевший на подушке Эон поднял склоненную до этого голову. Молодой принц — девятнадцати лет, примерно на год старше Шакунталы — попытался вернуть хоть сколько-то монаршего достоинства.
— Хватит стенаний! Говори нормально! — приказал он.
Велисарий с трудом сдержал улыбку. Он знал, что ответит Усанас до того, как давазз открыл рот.
— Говорю нормально. Как говорят с младенцами. Только такой язык понимает дурак принц!
Когда Велисарий впервые встретился с Усанасом, год назад в. Константинополе, африканец говорил с ошибками, простыми фразами. Усанас несколько месяцев продолжал коверкать язык до тех пор, пока союз между римлянами и аксумитами, к которому стремился Велисарий, не закрепился после сражения с пиратами в Эритрейском море. Тогда по приказу принца Усанас прекратил притворяться, что едва может изъясниться на греческом. Римляне поразились, обнаружив, что африканец из каких-то дальних земель является удивительным лингвистом, который бегло говорит на многих языках. В особенности на греческом, который ценил Усанас, потому что любил философские споры и рассуждения — к большому удовольствию Анастасия и отчаянию остальных.
Теперь Усанас углубился в дикие пространные рассуждения об онтологических
[22]
различиях между невежеством и глупостью:
— …с невежеством можно справиться. А глупость — навсегда. Подумай, глупый мальчишка, о судьбе…
— Достаточно, — приказал Велисарий.
Усанас захлопнул рот.
— Я только-только начал входить во вкус, — пожаловался он через несколько секунд.
— Да, знаю. Потерпи до другого раза, Усанас. Кушаны не станут долго ждать.
Полководец показал на вход в шатер.
— Мы должны решить эту проблему. Быстро.
Эон резко выдохнул воздух. Его большие плечи опустились.
— А что им известно? — спросил он, ни на кого не глядя.
Отвечал Гармат:
— Они знают, что Шакунтала здесь. В этом шатре. Сейчас. — Теперь советник тоже сел и смотрел на принца с расстояния в несколько футов. — Это все, что они знают, — продолжал он. — Но они не дураки. Они поймут, что она находилась с нами со времени бойни во дворце Венандакатры в Гвалияре. Они поймут, что она не бежала вместе с Рагунатом Рао. Они поймут, что Рао повел малва за собой в то время, как императрицу тайно включили в твое окружение. И мы ее прятали с тех пор.
Он вздохнул.
— И, самое главное, они теперь поймут, почему Кунгас велел им приставать к нашим женщинам. Приставать, но не серьезно. Достаточно, чтобы начинать ложные схватки с катафрактами и сарвенами. Схватки, во время которых случайно были покалечены несколько шпионов, а оставшиеся донесли, что сопровождающие нас кушаны на самом деле такие похотливые и распутные, как дали понять Венандакатре.
Гармат бросил взгляд на Велисария и пожал плечами.
— Как я уже сказал, кушаны не дураки. К этому времени они уже услышали, что их сняли с охраны Шакунталы, потому что Венандакатра боялся их похотливости. И поэтому заменил их махамимамсами. Которые пали, как овцы, когда во дворец ворвался Рао и спас императрицу.
Советник потрепал бороду.
— Поэтому они заподозрят, что Велисарий все так и придумал с самого начала. Хотя… — тут он улыбнулся. — Они, вероятно, не знают, что Велисарий передал Рао кинжал, которым тот воспользовался, вырезая палачей.
— Другими словами, они знают все, — проворчал Усанас.
— Да, — заявил Велисарий. — И что хуже всего — это очевидно после взгляда на них — они знают, что их собственный командир должен был быть частью плана. По крайней мере в некотором роде. Они не любят малва, но они все равно поклялись служить им. Теперь они узнают, что их предали, да еще и их командир. Если малва теперь обнаружат императрицу, то им всем несдобровать. Их ждет смерть.
Полководец сделал глубокий вдох.
— Если только они мгновенно не захватят Шакунталу и не передадут ее своим господам.
— Им также придется отдать малва Кунгаса! — возразил Эон. — Малва никогда не поверят, что. Кунгас не заметил Шакунталу.
Велисарий кивнул.
— Да, я уверен, что они и это понимают. И именно поэтому они колеблются.
Он снова бросил взгляд на вход в шатер.
— Они будут колебаться какое-то время. Но не очень долго. Эти люди — солдаты. Самые лучшие солдаты. Они привыкли к жестким и быстрым решениям. Они привычны к грубой необходимости и реальностям жестокого мира. Поэтому мы должны каким-то образом придумать…
— Приведи их в шатер, — перебила Шакунтала. — Всех. Прямо сейчас.
Велисарий дернулся. Даже римский император Юстиниан, даже императрица Феодора не могли бы соревноваться с этим приказным тоном. Невероятно повелительным голосом.
Он уставился на девушку. Смуглая Шакунтала была очень красива, по-экзотически. Но в этот момент ее красота была не красотой девушки, а красотой древней статуи.
«И в этом ключ, — подумал он. — Юстиниан и Феодора, несмотря на всю свою власть — люди низкого происхождения. Сколько императоров Рима на протяжении столетий могли проследить своих предков королевской крови более чем на одно или два поколения? Никто. В то время как династия Сатаваханы, которая правила Андхрой…»
— Великая Андхра, — сказал он вслух. — Теперь разбитая Андхра. Но даже яростные бедуины пустыни приходят в благоговение от сломанного сфинкса.
