Я — не говорил этого. По моему мнению, завоевание возможно. На самом деле… — здесь он снова замолчал, но на этот раз — для произведения нужного эффекта. — Если простите меня за нескромность, я уверен, что это можно сделать, если Юстиниан поставит меня главнокомандующим. Но это будет бесполезная победа.
— Почему?
Она пожал плечами.
— Мы можем заново завоевать Запад, но не легко. Войны будут долгими и трудными. В конце Юстиниан станет править разоренным войной Западом, которым попытается управлять с потерявшего массу денег Востока. Рим станет больше по размеру, но гораздо слабее.
— А…
Это все, что сказала. Сати, но Велисарий тут же понял, что прошел какую-то проверку.
Понимание принесло небольшое облегчение напряжения, которое сдавливало его шею. Но мгновение спустя напряжение вернулось в полной мере.
Впервые заговорила. Великая Госпожа Холи:
— Подойди поближе, молодой человек. У меня старые глаза и я плохо вижу. Мне хочется получше рассмотреть твое лицо.
Она также говорила на прекрасном греческом и без акцента.
Велисарий не колебался, по крайней мере, не дольше, чем ему потребовалось, чтобы оценить, на каком расстоянии следует оставаться. Он встал с подушки, на которой сидел, скрестив ноги — он тоже освоил позу лотоса, — и сделал два шага вперед. Прямо перед рядом кривых сабель он встал на одно колено — так, чтобы его глаза находились примерно на одном уровне с глазами пожилой женщины, сидевшей в нескольких футах.
Великая Госпожа Холи склонилась вперед. Старческая, изрезанная венами рука поднялась и сняла вуаль. Темные глаза уставились прямо в карие глаза Велисария.
Пустые глаза. Темные не от радужной оболочки, а из-за отсутствия чего-либо за ними.
— Это правда, что ты планируешь предать Рим?
В этих словах было что-то странное, туманно почувствовал он. И голос звучал странно. Он имел проникающую способность. Велисарий почувствовал, как слова бегут по всем тропинкам его тела — нервам, артериям, венам, мышечной ткани, связкам.
— Ты планируешь предать Рим?
Он понял, что выдает себя. Все происходило как бы в тумане, на расстоянии, смутно. Разум — или что это? — за словами не был человеческим. Он считывал мгновенные, невольные реакции Велисария так, как не может ни один человек. Ни один живой человек не может врать достаточно хорошо, чтобы обмануть это.
Но парализовывали Велисария глаза, а не голос. Не страхом, а ужасом Велисарий теперь узнал истинную природу ада. Это не огонь и проклятие. Это просто…
Пустота. Ничто.
Как и часто в прошлом, его спас Валентин. Валентин, Анастасий, Маврикий и бессчетное количество других ветеранов. Жесткие люди, грубые, в некотором роде невежественные. Часто подобные животным. Временами даже жестокие.
Но всегда люди. Никогда не пустые.
Полководец Велисарий улыбнулся своей хитрой улыбкой и сказал довольно приятным тоном:
— Черт побери всех малва.
Затем, все еще стоя на одном колене, врезал каблуком правой, обутой в сапог ноги в лицо Нанды Лала. Велисарий был сильным человеком, а его каблук прошел через многие поля сражений. Начальник шпионской сети рухнул на пол. От носа ничего не осталось.
Глава 13
Велисарий воспользовался этим ударом, чтобы прыгнуть вверх. Шесть евнухов перед ним также начали подниматься. Ворча от прилагаемых усилий, вспрыгнули с колен на корточки, потом — на ноги. Они уже заносили кривые сабли для смертельных ударов.
Велисарий не обращал на них внимания. Евнухи представляли собой непреодолимый барьер — более тонны мяса да еще с занесенными для удара саблями отделяли его от возможности убить Линка. Но они были слишком тяжеловесными, чтобы немедленно помешать побегу.
Он не слышал наемных убийц, но точно знал они приближаются. Велисарий сделал два быстрых шага влево. Стоявшего там слугу парализовало от страха. Полководец схватил слугу за горло и бедро, резко развернулся и швырнул в наступающих наемных убийц.
Слуга завопил и врезался в трех бросившихся вперед наемных убийц. Его крик резко оборвался: четвертый быстро разобрался с препятствием, просто одним быстрым и умелым ударом зарезав его. Когда Велисарий несся к ближайшему окну, то уголком глаза заметил умирающего слугу, который все еще сдерживал трех наемных убийц. Создавалось впечатление, что их тела запутались. Кинжал, который оборвал жизнь слуги, хотя и не отличался весом меча, все равно смог отрубить шею до половины. Кинжал был острым, как бритва, и пользовался им умелый мастер.
Велисарий добрался до окна. Не было времени ни на что, кроме как на слепой бросок. Он нырнул прямо сквозь шелковую сетку, выставив вперед сжатые кулаки. Шелк порвался под давлением. Велисарий свободно пролетел сквозь окно. Он понял, что летит по ночному воздуху к поверхности Джамны. Брошенный наемным убийцей нож пролетел почти рядом — в дюйме от тела Велисарий увидел, как нож упал в реку. Секунду спустя сам последовал за ним.
Усанас поднялся из-под куста в темном переулке, сделал два шага, распрямился. Перекинул небольшое копье из левой руки в правую.
Доносящиеся с баржи звуки не отличались повышенной громкостью, но ошибиться в их значении было нельзя. По крайней мере такие люди как Усанас и йетайцы, игравшие в кости на деревянных мостках, поняли их значение. Йетайцы уже вспрыгивали на ноги и доставали мечи.
Однако двое кшатриев из малва, стоявших на страже наверху мостика, жили в более спокойных условиях. Они тоже услышали звуки. Но только нахмурились и отвернулись от борта баржи. Они стояли неподвижно, уставившись на ведущую во внутренние покои дверь.
Копья Усанаса попали им точно между лопаток. Оба тут же умерли. Удар послал одного из кшатриев сквозь дверь во внутреннюю часть баржи. Другой врезался в косяк. Там и остался. Копье пронзило его насквозь, вышло с другой стороны на целый фут и прикрепило его к косяку, словно бабочку.
Йетайцы, хотя и оставались настороже и были более внимательными чем кшатрии малва, оказались недостаточно подготовлены. Как и всегда, надменность варваров сыграла с ними плохую шутку. Они бежали вверх по мостику, опустив головы, и ворчали от усилий, поэтому даже не заметили, как два копья пролетели у них над головами. Они так нацелились на выполнение своей смертоносной задачи, что им не пришло в голову, что у них нет монополии на бойню. По крайней мере до тех пор, как бегущий первым вверх по мостику варвар не заметил мертвого кшатрия, пригвожденного копьем к дверному косяку.
Тогда йетайцы вспомнили об осторожности, но слишком поздно. Первый йетайец остановился. Трое товарищей врезались в него сзади. На мгновение четверо орущих варваров превратились в запутавшуюся друг в друге кучу-малу. Мелькали только дрыгающиеся и дергающиеся конечности.
Этого мгновения для Усанаса оказалось достаточно. Он уже находился у начала мостика. Четыре огромных шага, скорее прыжка — и ужасное копье начало свою работу.
