Книга Город каменных демонов, страница 2. Автор книги Андрей Ерпылев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Город каменных демонов»

Cтраница 2

– Но ведь в Италии, – осторожно вставил герр Мюллер, примирительно улыбаясь и, словно между прочим, вертя в толстых пальцах пять золотых монет, сложенных столбиком, – надо думать, вас не таких чудищ учили делать? Видел я итальянские скульптуры в замке у нашего соседа, барона фон Гройбиндена… Вот это ба… дамы, скажу я вам! И вот тут и тут есть на что посмотреть, – показал он на себе, вопреки примете, округлыми жестами могучие достоинства баронских граций. – И на лицо очень даже миловидны… Да я вам готов от себя еще по пятнадцать добавить, если хоть лица у ваших статуй будут итальянскими. Я б такую и для себя лично у вас заказал, герр Виллендорф. Поставил бы в саду, чтобы фрау Мюллер любовалась…

Солнечный зайчик, отразившись от блестящих монет, пробежал по лицу молодого скульптора. Тот брезгливо мотнул головой, стряхивая его, подумал и… сдался.

– Ладно, давайте свои талеры… – буркнул он, протягивая узкую изящную ладонь, совсем не напоминающую конечность каменотеса, коим, в широком смысле, и являлся. – Если вы не хотите настоящего искусства, будет вам ремесло… итальянское, – язвительно добавил он, скрупулезно изучая, разве что не пробуя на зуб, золотые кругляки с профилем короля в мундире, смахивающем на камергерский.

– Не-е-ет, – погрозил пальцем в ответ толстяк, жизнерадостно улыбаясь. – Ремесла нам не нужно! Вы нам искусство подавайте! Чтобы настоящее! Культурку, так сказать. Ремесленников я и за тридцать талеров найму…

– О, Создатель! – саркастически скривил губы Виллендорф, когда за бургомистром захлопнулась дверь мастерской. – Культурку… Скажет же!.. И для такой деревенщины я вынужден растрачивать свой талант! Да они же не отличат свиньи от Афродиты!.. Или лучше сказать: свинья им будет предпочтительнее…

Дрезден, Саксония, 1826 год.

– И вы, молодой человек, приехали в Дрезден из самой Восточной Пруссии?

Личной аудиенции у короля Саксонии, признанного мецената и покровителя искусств, Юргену Виллендорфу добиться, конечно же, не удалось.

О-о! При дворе дряхлеющего Фридриха-Августа роились десятки и сотни подобных ему скульпторов, живописцев, поэтов, музыкантов… И все они мечтали если не припасть к кажущемуся им неиссякаемым золотому источнику, то уж непременно унести в карманах толику счастья в виде желтых кружочков с профилем величественного старика, наверное, последним из европейских монархов упрямо не расстающегося с пудреным париком по моде «куртуазного столетия»…

Но Виллендорфу, на зависть сонму других «мотыльков», выпала редкая удача – его принял лично сам министр двора граф фон Бернсбах, слывший большим знатоком искусств. Тонкому вкусу ценителя и его обширным знаниям без каких-либо сомнений доверял сам король. Злые языки даже утверждали, что несравненный королевский вкус и есть вкус графа фон Бернсбаха.

– Да, ваше сиятельство, – почтительно склонил голову молодой скульптор. – Это было не самым легким делом в моей жизни, но я домчался сюда, будто на крыльях ветра. Немало способствовали моему путешествию отличные дороги вашего королевства.

– Не пытайтесь льстить, молодой человек, – добродушно расхохотался старый царедворец. – Наша держава и королевством-то стала всего какие-то два десятка лет тому назад, а уж дороги у нас точно ничуть не лучше, чем проложенные на вашей родине по повелению покойного Фридриха Великого. [1]

– Но уж в плане архитектуры Кенигсберг и Берлин значительно проигрывают Дрездену…

– Все-таки вы неисправимый льстец, герр Виллендорф…

Ни к чему не обязывающий разговор мог продолжаться бесконечно, но в конце концов министр со вздохом вернулся к главному.

– Увы, ничем вас не могу обрадовать, молодой человек. К глубочайшему моему сожалению, двор Его Величества не может себе позволить покупку вашего шедевра. Да-да, шедевра – не смущайтесь!.. Он великолепен, в этом не может быть и тени сомненья. Чувствуется рука подлинного мастера, великолепная школа… Но, понимаете ли, мой дорогой… – сухонькая лапка графа доверительно легла на черное сукно скульпторского рукава, – ему не место здесь. Все, что вы тут видите, – фон Бернсбах широким жестом обвел великолепный интерьер зала, золоченое дерево мебели, декоративных гирлянд и розеток, оттеняющих драгоценный штоф на стенах, томные картины в тяжелом багете, – принадлежит минувшему веку, равно как и, к сожалению, ваш покорный слуга… Над всем этим витает запах тлена, и недалек тот час, когда новый хозяин, вооружившись хорошей метлой, смахнет все это траченное молью и изъеденное жучком барахло в помойку… Ваша же работа, герр Виллендорф, относится к совсем другому времени. Поверьте мне – я знаю, что говорю.

Старик помолчал, мелко жуя бескровными губами и глядя куда-то в пространство.

– Вы несколько опоздали родиться, герр Виллендорф: такая мощь была бы по душе… – граф воровато оглянулся и, хотя зал был пуст, заговорщически понизил голос: – Неистовому Корсиканцу. Да-да, вы прекрасно меня поняли!.. Или, наоборот, родились слишком рано… В любом случае, я вынужден вам отказать. Позвольте предложить вам эту небольшую компенсацию…

На инкрустированную черным деревом и перламутром поверхность стола легла длинная полоска бумаги, исписанная каллиграфическим почерком и украшенная королевской печатью, – банковский билет на двести саксонских талеров.

– И если вы создадите что-нибудь более подходящее к этому паноптикуму – милости просим к нам, герр Виллендорф…

* * *

Когда последние домики дрезденского предместья скрылись за пеленой дождя, Юрген остановил кучера, выпрыгнул из возка и, оскальзываясь в грязных лужах, кинулся назад, туда, где на ломовой телеге возвышался укутанный парусиной «шедевр».

Под испуганными взглядами возницы скульптор, ломая ногти и раня в кровь о дерюгу костяшки своих чутких пальцев, сорвал крепящие покрывало веревки и сдернул его прочь.

– Почему и ты не вызвал восторга, каменный урод?! – завопил он, брызгая слюной прямо в лицо черному всаднику в сверкающих под дождем рыцарских латах. – Почему вместо признания, восторга, богатства ты принес мне вот этот презренный клочок бумаги?

Сильная ладонь ваятеля, привыкшая к молотку и резцу, медленно смяла в жалкий комок плотную желтоватую бумагу с красной печатью…

– Я ненавижу вас всех – каменные истуканы, плоды моих неусыпных бдений, мои уродливые дети!.. Пропадите вы пропадом!

Виллендорф схватил с телеги забытую кем-то из королевских плотников кувалду, которой забивали клинья, не позволявшие тяжеленной статуе сдвинуться при всех невзгодах дальнего пути, и размахнулся, целя прямо в полированную кирасу на груди рыцаря. Трепетавший на облучке мужик шустро порскнул в кусты и затаился там, не желая попасть под горячую руку сумасшедшему господину.

– Возвращайся в грязь, чудовище! – воскликнул скульптор, готовясь нанести сокрушительный удар, но удержал стальной боек в какой-то доле дюйма от камня.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация