Но статуи лишь чуть повернули каменные лица и поводили парочку взглядами, даже не сбавив шага. За их спинами не было никого, и молодой ученый, тяжело дыша, остановился, глядя вслед ожившим скульптурам, удаляющимся навстречу мощному преследователю. Теперь луна четко вырисовывала их силуэты светящейся каймой, и было видно, что это стройный, атлетически сложенный юноша и широкоплечий плотный, чуть сутуловатый мужчина.
– Это муж Татьяны Михайловны, – шепнула девушка на ухо Евгению. – Я его видела на кладбище… Его памятник…
А из-за угла вслед за первым преследователем появились еще и еще, а издалека доносился мерный каменный топот… Казалось, что все «каменное население» города жаждет крови беглецов. Но вот три ближних фигуры сошлись…
– Неужели они будут драться? Они же одинаковые! Все памятники!
– Видимо, не все…
В ответ раздался мощный трескучий удар, и Князеву показалось, что он увидел брызнувшие снопом искры…
Похоже, что Шандорин в прошлой, человеческой, жизни был не дурак подраться, поскольку тузил он противника – кого-то из германских литераторов девятнадцатого века – весьма профессионально. «Интеллигент» на глазах терял человеческий облик вместе с градом отлетавших от него осколков. «Древний грек», так приглянувшийся Вере, в потасовке не участвовал, видимо, исповедуя рыцарские правила «один на один». Зато другие преследователи признавали только правила уличных отморозков – «всем скопом на одного»… И когда Валерий Степанович, почти не потерпев урона от рук «интеллигента», перешагнул через его слабо копошащуюся почти бесформенную тушу, юноша уже отмахивался сразу от троих: Бисмарка, непонятной крылатой твари с когтистыми лапами и хвостом и вооруженного мечом рыцаря.
Впрочем, холодное свое оружие латник в ход не пускал – даже будучи из крепчайшего диабаза, каменный меч переломился бы от первого удара о каменную голову. Так что драка шла все-таки почти на равных – на кулаках, а когти и крылья можно было не считать. Страшное оружие против живой, мягкой жертвы, они с треском откалывались при соприкосновении с каменным телом. Но, несмотря на ущерб, ожившие статуи сражались ожесточенно, не жалея рассыпающихся в щебенку конечностей. Даже превратившийся в обрубок «литератор» цеплялся за ноги «наших» бойцов, мешая им, пока хозяйкин муж, весь покрытый выщербинами и потерявший кисть левой руки, не раздробил его торс на несколько обломков мощным ударом ноги, сделавшим бы честь любому футбольному центрфорварду. Правда, и сам при этом потерял половину ступни…
– Женя! Их сейчас победят… – в отчаянии закричала Вероника, ломая руки при виде бойни, разворачивающейся перед ней. – Чем им помочь?
– Думаю, что ничем, – пробормотал молодой ученый, снова подобравший сумку. – Разве что бежать, пока они задерживают преследователей. Чтобы хоть недаром погибли…
– Но так же нельзя!..
К противникам Шандорина и «грека» присоединился еще один «серый», и теперь двое «наших», постепенно теряя силы, оборонялись против четверых.
Молодые люди так увлеклись зрелищем боя, что не заметили, как из-за их спин вылетел еще кто-то, и шарахнулись, не сообразив, что каменный враг не мог бы так бесшумно подкрасться и тем более настолько легко двигаться.
Сжимая в руках какую-то палку, новый персонаж подскочил сбоку к Бисмарку, взявшему в борцовский захват юношу, и обрушил свое несерьезное на вид оружие на шею основателя Германской Империи… Эффект был таким, будто отточенный стальной меч поразил живого человека. Голова в шлеме, давно уже потерявшем наконечник, футбольным мячом взвилась в воздух и разлетелась вдребезги, ударившись о булыжник мостовой.
То, что для существа из плоти и крови – смертельная рана, для памятника лишь мелкая неприятность. Обезглавленная статуя продолжала двигаться, и обезвредить ее удалось, лишь отрубив обе руки и одну из ног. Но и тогда изувеченный монстр ворочался на земле, скрежеща обрубками конечностей о камень. А неожиданный спаситель уже приканчивал своим странным оружием обескрылевшего и обесхвостевшего урода…
Глядя на то, что стало с их товарищами, авангард преследователей попятился в темноту улицы, и бойцы получили некоторую передышку.
– Роман, ты?! – изумился Женя, узнав в бесстрашном победителе каменных демонов милиционера, оставленного в совершенно неудобоваримом состоянии всего каких-то пару часов назад на квартире отчима. – Откуда ты?.. вы…
– От верблюда! – огрызнулся старший лейтенант, брезгливо обрывая со своего «меча» какие-то неопрятные лохмы. – Проснулся – тебя нет. Пока сообразил что к чему… А вы молодцом: сообразили лыжи навострить! Только как бы не поздно…
– Чем это вы их? – вклинилась Вера, уже успевшая от избытка чувств перецеловать оба покалеченных памятника, безучастно застывших сразу, как только надобность в их помощи миновала.
– Да вот… По дороге сюда выломал себе… саблю! – продемонстрировал Прохоров-младший размочаленную на концах палку примерно полутора метров длиной. – Самый лучший клинок – из акации! Ох, и наколотили мы в детстве друг другу шишек такими вот шпагами!..
У Жени в голове что-то клацнуло, и он явственно услышал голос покойного архивариуса:
«На всякий случай: они боятся только дерева. Живого дерева…»
– Так что же это получается, – растерянно промолвил он. – Мы зря бежали? Я мог от любого дерева отломить обычную ветку и разогнать все это… воинство?!
– Экий прыткий, – покачал головой Роман, и не понять было – говорит он серьезно или шутит по своему обыкновению. – Отломать… Тут ведь сноровка нужна. Не у каждого получится, не обессудь… На! Держи мою, – великодушно протянул он «оружие» Евгению. – Пользуйся. А я себе еще сделаю. И вам, барышня, заодно.
В этот момент преследователи, видимо, на что-то решились или дождались руководителя, поскольку из темноты появилась колеблющаяся масса, в которой невозможно было разобрать очертания отдельных статуй.
– Идите, – обратился Прохоров к покалеченным союзникам. – Вам с ними не управиться. Мы тоже уходим. Если навалятся всей толпой, маши не маши деревяшками – не отмашешься!
«Валерий Степанович» медленно кивнул и направился куда-то в боковой переулок. Юноша немного помешкал, глядя на Веру, и нехотя отправился за своим товарищем лишь после того, как девушка еще раз обняла его покрытые выбоинами и трещинами плечи и чмокнула в холодную твердую щеку…
– Бежим!
И трое людей кинулись бежать от медленно катящейся по их следам каменной волны…
* * *
– Они их… уничтожат? – на бегу поинтересовалась Вероника.
– Меньше говори – дыхалку собьешь! – одернул ее милиционер, успевший выломать и теперь на ходу обстругивавший ножичком новый «меч».
– А все-таки? – поддержал Женя. – Они же нам помогли…
– Товарищеский суд устроят! – хмыкнул старший лейтенант. – А может, и на поруки возьмут… Не понять вам. У ЭТИХ совсем другая иерархия и другие взаимоотношения. Нечеловеческие. Я вам как-нибудь потом… Если из города вырвемся. Так что не переживайте вы за них. Да и те, покалеченные, не мертвы. Восстановятся…
