За эти две секунды я понял, что детектив пытается уничтожить в себе последние сомнения насчет того, что должен сделать. У него появилась цель — спасти мир, ради нее Морган проехал через всю страну. И если кто-то решил принять «соус» и стать проводником для захватчиков из другого мира, то этот идиот, невезучий или псих, должен умереть.
Морган пытался принять решение. Он посмотрел через плечо, выглядывая в темноте Джастина, но от нас не отвернулся, и дуло его дробовика все еще глядело в нашу сторону.
Нас было шестеро — может, заложников, а может, ульев с пришельцами. Возможно, он рассчитывал на то, что ворвется в комнату и увидит нас, сидящих в коконах — словно в фильмах про Чужих. Тогда бы коп сжег дом и решил, что задание выполнено. Но в комнате были мы — усталые, грязные, израненные. И по сей день я не знаю, пытался ли он убедить свою совесть в необходимости застрелить полдюжины мирных жителей или подсчитывал, хватит ли ему патронов.
Джон наклонился, поднял коробку, заглянул в нее, перевернул. В ладонь упали пачка сигарет и зажигалка. Из-за пояса больничной пижамы он достал бутылку с какой-то темной жидкостью и отхлебнул. Я бы не удивился, если бы Джон отправил себе по почте еще и буррито.
— Это долго объяснять, но мы, черт побери, на вашей стороне, — сказал я Моргану. — Джон только что помог вам, выманив Джастина на улицу.
Только не спрашивайте, как он это сделал.
Морган развернулся и пошел к двери, выставив перед собой дробовик. Я последовал за ним, стараясь не наступать на куски монстра в парике.
Джастин уже не лежал на земле, и полицейского это удивило гораздо больше, чем меня. Морган выставил перед собой дробовик и повернулся вокруг собственной оси, словно турель. Грузовик заурчал и выкатился на дорогу; Морган бросился за ним и три раза выстрелил. Красные тормозные огни исчезли вдали.
Коп прибежал в дом.
— Черт!
— Мне известно, куда он поехал, — сказал я. — И я скажу вам, если пообещаете взять нас собой и больше в меня не стрелять.
Морган глубоко вдохнул и посмотрел нам в глаза.
— Ладно, — произнес он наконец.
— Джастин едет в отель «Луксор». Только не спрашивайте, откуда я это знаю.
Полминуты спустя мы, словно артисты бродячего цирка, набились во внедорожник, взятый Морганом напрокат, и машина загрохотала по трассе.
Сидя на пассажирском сиденье, я наблюдал за тем, как фары выхватывают из темноты участки дороги.
— Там должно пройти что-то вроде массового сеанса гипноза, — сказал я. — Его организовал какой-то парень по имени Маркони, и, похоже, Хренову Тучу… э-э… Джастина это заинтересовало.
Морган крепко сжал руль обеими руками. Стрелка спидометра неуклонно ползла вправо.
— Знаю.
— Знаете? Откуда?
Коп пошел на обгон, и все мы одновременно дернулись вправо, а затем влево.
— Вчера компания оптовой торговли «Брок» заявила об угоне грузовика со спиртными напитками. На заправке в Миссури я разговорился с продавцом. Оказалось, что какой-то водитель грузовика с пивом спросил у него, как проехать в Лас-Вегас, а затем дал по яйцам и сказал, что дочери продавца станут живыми мясными коконами для пиявок. Парень решил, что дело нечисто, и сообщил в полицию. Я поехал тем же путем, который он показал Джастину. А когда добрался до этого поворота, то почуял что-то нутром — ну, это что-то вроде интуиции.
При слове «интуиция» в животе у меня похолодело. Я обернулся и посмотрел на Джона, сидевшего сзади; эти слова привлекли и его.
— Я решил прислушаться к внутреннему голосу — и нашел грузовик, припаркованный у старого дома.
Морган почесал щеку; двухдневная щетина заскрипела под пальцами, словно наждачная бумага. За окном под рев двигателя один пейзаж сменял другой.
— А что будет, если эта тварь доберется до «Луксора»? — спросил я.
— Скажем так: весь этот путь я проделал для того, чтобы этого не произошло.
— Если вы гонитесь за нами с тех пор, как нас похитили, значит, вы не спали более двух суток, — заговорил Джон.
— Пятьдесят часов, если быть точным.
На минуту мы замолчали. Меньше чем на минуту — если верить Моргану.
— А точнее — пятьдесят часов, тридцать семь и двадцать три сотых секунды. Наверное, это все адреналин. Я совсем не устал. Такое возбуждение, как на охоте.
Мы снова замолчали. Перед нами замаячили красные огни. Я ухватился за переднюю панель.
— И еще эти громкие, резкие голоса в голове, — сказал Морган.
Тут его глаза взорвались.
Он завопил; на ветровое стекло брызнули два фонтанчика крови. Дженнифер закричала, а Джон с Фредом одновременно выпалили: «ЧЕРТ!»
Из глазниц полицейского поползли белые палочки; затем они взлетели и закружились по салону. Я схватил руль, который выпустил Морган. Мы съехали с трассы.
Машина затряслась, загрохотала, запрыгала на ухабах. За стеклом небо и земля поменялись местами, и крыша больно ударила меня в плечо. В глаза, уши и нос посыпались осколки стекла, я врезался лбом в переднюю панель, крыша еще раз мне наподдала, а потом по моему лицу задом проехалась Молли.
Наконец машина с грохотом остановилась.
Тишина. Тихое чириканье и шорох ветра.
Потом зазвучали голоса.
Глава 6
Знакомьтесь, доктор Маркони
Полный отстой. Я открыл глаза и почувствовал резь — в них попал то ли песок, то ли стеклянная крошка. С трудом подняв веки, я обнаружил, что передо мной земля. Мир перевернулся вверх тормашками: я висел, зацепившись за ремень безопасности. Суставы болели так, словно кто-то вырвал их наиболее мучительным способом. Болело все — от макушки до пальцев на ногах. В темноте я не сразу сообразил, что огромная, растекающаяся лужа на потолке — не машинное масло, а кровь.
Я увидел куски плоти, разлетающиеся во все стороны от объекта, который когда-то был офицером Фрименом Эплтоном, влажные розово-желтые слои мяса, костей, ребер и губчатую массу — скорее всего легкие. Тучи крошечных белых палочек-демонов срывались с кровавых ошметков и кружили по салону, словно зерна риса в блендере.
Панику во мне вызвало не это зрелище — и не хлюпанье рвущейся где-то рядом плоти. Нет, задергаться и схватиться за ремень меня заставили звуки роя.
О, этот звук! Его я даже не слышал, а ощущал мозгом, словно электрический разряд, будто миллионы острых, ядовитых мыслей, летающих в голове.
Представьте себе, что пятьдесят тысяч мужчин попали на необитаемый остров и каким-то образом провели там пять тысяч лет без еды, воды и секса. И вот когда эти люди перенесли такие муки, по сравнению с которыми безусловно, членовредительство и каннибализм покажутся детскими шалостями, на остров подбросили статую обнаженной женщины, сделанную из бифштексов. Если записать звук, который издают тысячи людей, одновременно едящих, трахающих и разрывающих эту статую на части, а затем усилить его до десяти тысяч ватт и подать прямо в мозг, это будет совсем не похоже на то, что услышал я. Безумие, отчаяние, голод и боль взрывались, словно сверхновые. В визг и вой то тут, то там вклинивалось мое имя.
