Мы приехали в Торговый центр мертвых.
Именно так мы называли наполовину построенный и впоследствии заброшенный торговый центр Неназванного. Город вбухал в этот проект сорок миллионов долларов, включая налоговые льготы и расходы на инфраструктуру, прежде чем исчезли трое из пяти инвесторов (я всегда представлял себе, что они одновременно застрелили друг друга, как герои фильма «Бешеные псы»), А теперь, три года и тридцать исков спустя, в ста пятидесяти пустых магазинах жили еноты, а в коридорах скапливалась дождевая вода.
Центр стоял во тьме, полуразрушенный, гниющий, словно труп животного, который постепенно раздирают на части падальщики.
Молли бросилась к зданию, и тьма поглотила ее.
— Мы пойдем за ней? — спросила Крисси.
Включилось радио; зазвучала мандолина, играющая вступление к песне «Losing My Religion» — группа «R.E.M.», начало 90–х. Мы с Джоном на это отреагировали, Крисси — нет. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что это не та песня, которую написал Майкл Стайп.
О-о-о, нож
Плюс ниггер.
Это все ты, и всем жидам хана…
— Есть у меня знакомые, — заметил Джон, — которым такая версия понравилась бы больше, чем оригинал.
— Ты ее слышишь?
— Ага.
— Слышишь что? — спросила Крисси.
— Не важно, — ответил Джон. — Смотрите, у помойки машина Векслера.
5 SPRTS.
— Черт, оружия у нас нет, и нам ничего не остается, кроме как войти в здание, — сказал я.
Джон вытащил из сумки длинный металлический фонарик и проверил, работает ли он. Затем достал скомканное полотенце для рук и протянул его мне.
Развернув полотенце, я обнаружил пистолет, который украл из пикапа во время поездки в Лас-Вегас. Я собирался от него избавиться — бросить в реку или что-то в этом роде, — ведь оружие не только было краденым, но, вполне возможно, использовалось при ограблении четырех винных магазинов, а предыдущий владелец наверняка застрелил из него двух полицейских.
— Почему он до сих пор у тебя? Я думал, что ты от него избавишься.
Джон пожал плечами.
— Как-то руки не дошли. Я его спрятал, а серийный номер перебил, так что опасности никакой.
Я вытащил магазин.
— Почему он заряжен?
— А, это все Башка. Он взял его у меня месяц назад, тогда же и патроны купил. Сказал, что хочет пригрозить какому-то чуваку. Но вернул без напоминаний, так что все честно.
— Вы не убьете Дэнни, да? — спросила Крисси. — Он же не виноват, что в него вселился дьявол.
— Ты в церковь ходишь? — спросил я. — Как изгоняют демонов, знаешь?
Она покачала головой.
— А Библию читала? Ты могла бы показывать нам те куски, где магические формулы и заклинания, — или даже читать их, — предложил Джон.
Крисси уставилась на него. Теперь она тоже слышала извращенный вариант песни — это был уже припев.
И вот я в порно,
Я в свете софитов.
Я теряю веру,
Пытаясь побить жадного еврея…
Порывшись в сумочке, Крисси достала маленькую штуку из черного пластика, которую я сначала принял за фонарик. Девушка нажала на кнопку, и из вещицы вылетела голубая искра.
— Это «тазер» — ну, электрошокер. Больше у меня ничего нет. — Крисси тщательно просмотрела содержимое сумочки. — Пилка для ногтей…
— Нет, не надо. Идем.
С бешено колотящимися сердцами мы подошли к огромному зданию — абсолютно бесшумно, если не считать хруста гравия под ногами.
Сжимая в руке пистолет, я подкрался к машине Векслера.
В салоне никого.
Впереди виднелся высокий ржавый металлический каркас — скорее всего какой-то замысловатый навес перед главным входом, а под ним — ряд дверей и огромных окон, заколоченных фанерой.
Среди граффити виднелась какая-то надпись, сделанная жирными буквами два фута в высоту. Приглядевшись, мы обнаружили, что буквы слегка подергиваются.
Слизняки.
Несколько сотен слизняков заползли на лист фанеры и сложились в послание. По-моему, оно прибыло напрямую от этого самого Коррока: «ВЫ АБРЕЧЕНЫ».
Орфография его, не моя.
Кто-то — вероятно, мистер Векслер — наполовину оторвал лист фанеры.
— Дейв, иди вперед. Пушка-то у тебя, — сказал Джон.
— А стерео у тебя! Кроме того, если я зайду и меня сразу убьют, вам обоим кранты. Но если вперед пойдете вы, я смогу спасти вас.
— Может, первой зайдет Крисси — как приманка?
Девушка пошла вперед, но я оттер ее плечом.
Прямо с порога я почувствовал вонь: гниль, плесень и дохлые грызуны.
Заколоченные пустые витрины образовывали невероятно длинный коридор. Пол усеивали бумажные стаканчики, обертки от конфет, окурки и другой мусор, который обычно оставляют подростки. Посмотрев вниз, я увидел, что наступил на использованный презерватив.
Единственным источником света служила огромная стеклянная крыша. Одна часть секций покрыта фанерой, другая потрескалась, третья завалена горой опавших листьев. Под заколоченными секциями царил абсолютный мрак.
Джон зажег фонарик и включил стерео: «Ноте Sweet Ноте» группы «Motley Сгue».
Мы — островок света и музыки в мертвом здании — двинулись вперед.
Звук.
Шарканье ботинок по полу.
Я выставил пистолет.
— Векслер?!
Нет ответа.
Впереди коридор поворачивал направо. Кровь зашумела у меня в ушах; рука, державшая пистолет, покрылась капельками пота.
Впереди — шарканье подошв по полу.
Темный силуэт.
Без обуви.
С копытами.
Стремительно приближающийся.
Ростом с человека.
Существо прошло через столб лунного света.
Джон громко выругался.
Я нажал на курок.
Загрохотали выстрелы.
Крисси завизжала.
Желтые вспышки, вырывающиеся из ствола. Бурый мех, рога. Олень?
Возможно, когда-то это существо было оленем. Но с тех пор оно отрастило еще несколько пар глаз, а каждая веточка рогов теперь заканчивалась клешнями, похожими на клешни краба. Казалось, что на голове у существа канделябр из какого-то ресторана, специализирующегося на морепродуктах.
Существо попыталось отвернуться, и за это получило несколько пуль в бок. Олень-мутант рухнул, забился в конвульсиях, оставляя на полу красные разводы — словно ребенок, рисующий пальцем, — и замер.
