Тьма проглотила меня. Вид, проплывавший за окном, исчез — никаких домов, травы или сугробов. Я будто ехал по дальнему космосу.
Тьма паводком хлынула в машину. Ледяной клинок пронзил мою грудь; холод ядом растекся по телу. Сердце остановилось. Я чувствовал себя так, словно кто-то засунул сильные, холодные пальцы мне под ребра и сжал мои внутренности.
А потом я исчез — из машины, из мира, отовсюду. В голове взорвались тысячи образов — безумные картины, слов. Но при лихорадке:
…черный мелок в руке; я рисую трех человечков. Один побольше, другой поменьше, с красным облачком на голове…
…я под машиной, под своей старой «хёндэ». Радом со мной какой-то парень с длинными светлыми волосами. Я держу глушитель, а парень затягивает болты; и я говорю Тодду, что один болт куда-то задевался; Тодд отвечает, что домкрат покосился и ВЫЛЕЗАЙ ВЫЛЕЗАЙ МАШИНА ПАДАЕТ…
…я, тяжело дыша, бегу по залу в казино в Лас-Вегасе. Хаос. Потом вижу Джима и понимаю, что нужно сделать. Навожу ствол, стреляю, вижу, как Джим падает, хватаясь за шею…
…синий брезент, по колено в снегу, я качу тело, заворачиваю его в брезент, потому что сюда могут зайти в любую секунду, и это та-а-ак тяжело — двигать мертвое тело…
Я вернулся. Я снова в машине; пальцы сжимают руль. Мы ползем по глубокому снегу, навстречу летит почтовый ящик.
— Дэвид!
Мы заехали в чей-то двор. Я повернул руль; машина пробралась сквозь сугроб, снова выехала на улицу. Эми, бледная, как фарфоровая куколка, сжалась на пассажирском сиденье. Я схватил ее за руку, притянул ее к себе — словно я могу удержать Эми здесь, в этом мире, если буду крепко, очень крепко цепляться за реальность.
— Свет! Иди к свету! — закричала Эми.
Я понятия не имел, что она имеет в виду, но потом увидел впереди островок света — парковка, тусклый красный фонарь светофора.
Вокруг темнело; мрак съедал окружающий мир — будто кто-то отключил электричество во время лунного затмения. Я крутанул руль; машина запрыгнула на тротуар, перелетела через холмик и приземлилась. Я ударил по тормозам, машина закружилась по белой плоскости, ровной, словно хоккейная площадка.
БАМ!
Мы врезались в столб, и в салон хлынул свет фонаря. В зеркало заднего вида я увидел вывеску новой пончиковой: здание еще не достроили, но освещение к парковке уже подвели. А потом я перестал что-либо видеть, потому что за пределами крошечного островка освещенного снега, на котором мы остановились, все окутал мрак. За секунду мы оказались отрезанными от вселенной: во всех направлениях простиралась пустота, словно мы погрузились в озеро нефти на глубине пятьсот футов под дном океана. Одна лишь тьма.
Тишина. Звук дыхания двух людей. Кто-то уткнулся мокрым носом мне в ухо: это Молли просунула голову между сиденьями. Собака махала хвостом, скакала взад и вперед, тихонько рычала.
— Они не доберутся до нас! — воскликнула Эми. — Не доберутся, пока мы в лучах света! Так я и знала!
— Откуда ты…
— Дэвид, — сказала она, закатывая глаза, — это же тени. — Она опустила стекло, высунула голову и завопила: — Да пошли вы!
— Эми, пожалуйста, перестань.
— У меня сердце сейчас бьется со скоростью тысяча миль в час, — сказала Эми, усевшись обратно.
Я посмотрел во тьму, нащупал лежавший на коленях пистолет, сжал его — талисман на удачу, но не более того.
— Ой! — крикнула Эми. — Смотри! Что…
Вокруг нас во тьме парами медленно проплывали искорки — сдвоенные угольки, не больше огоньков сигарет. Сначала их было немного, потом стало больше, и в конце концов на нас уже смотрели десятки глаз. А потом я увидел за ветровым стеклом тонкую синюю полоску, которая рассекала тьму, словно линия горизонта. Полоска увеличивалась, расширялась, словно прореха в черной ткани, пока не закрыла собой все.
Это был глаз. Тот самый глаз — насыщенно-синий, с темным вертикальным зрачком, как у рептилии. Эми снова крепко схватила меня за руку — мне даже показалось, что сейчас она переломает мне кости. Глаз дернулся, осмотрел нас, мигнул — и исчез.
Покров тьмы тоже пропал. Теперь нас окружала ночь, тусклые звезды, снег, сиявший в лунном свете и печальная, сонная пончиковая.
— Они… они исчезли? — спросила Эми.
— Они никогда не исчезнут.
— Что это было?
Видишь, ли, Эми, дело вот в чем: за нами следит Коррок. Мы — его пища, а наши вопли — соус «табаско».
Но вместо этого я сказал:
— Из света я не уйду.
— Да.
Эми снова огляделась, затем сняла картонные очки. Я посмотрел на пистолет и наконец кое-что понял — наверное, на несколько минут позже, чем следовало бы.
— Возьми, прошептал я, протягивая Эми пушку рукоятью вперед.
— Что? Нет!
— Эми, помнишь водителя? Видела, как они захватили его тело? То же самое может произойти со мной.
Только не спрашивай, откуда мне это известно, лапочка.
— Дэвид…
— Эми, слушай меня. Если я начну вести себя странно, если попытаюсь напасть, застрели меня.
— Я даже не знаю как…
— Это несложно. Предохранитель снят, так что тебе нужно просто нажать спуск. И только без глупостей — не целься в руку или еще куда. Промахнешься. Целься в туловище, воткни ствол в ребра. Стреляй, вылезай из машины и беги. И трать на меня всю обойму. Пожалуйста, возьми пушку.
К моему удивлению, она взяла оружие, перевернула. В ее ладошке пистолет казался огромным.
— А если это случится со мной? — спросила Эми. — Что, если они захватят не тебя, а меня?
— Если понадобится, я смогу одолеть тебя и отобрать пушку. Но этого не случится. Только не с тобой.
— Почему?
Я откинулся на спинку сиденья; теперь, лишившись пушки, я чувствовал себя гораздо легче. Честное слово, эти штуки обладают собственной силой тяжести.
— Такая у меня теория.
Эми забралась с ногами на сиденье и прижалась ко мне, дрожа всем телом. Пушка, которую она держала в правой руке, лежала на бедре и была направлена куда-то в сторону моей промежности.
«Если окажется, что все это сон, — подумал я, — то эта пушка — мощный символ».
— Кроме того, пистолет мне не нужен, — добавил я и выставил вперед ладони. — По закону я не имею право держать руки в карманах. Знаешь почему? Потому что в таком случае они являются спрятанным оружием. Этими руками — или одной ногой — я человека могу убить.
Эми рассмеялась — нервно и сухо.
— Ну да, ну да. Ладно, тогда я буду тебя защищать.
Я снова сжал руль; сухожилия натянулись, словно тросы. Так в тишине я просидел целую вечность. За сжатыми зубами, словно в ловушке, толпилась целая куча слов.
