Псина присела, пописала, а затем, отбежав, повторила эту процедуру уже в другом месте, помечая весь мир как свою территорию. Потом она примчалась ко мне, шурша по траве цепью, и обнюхала мои ботинки. Решив, что я мертв, собака принялась исследовать мои джинсы — видимо, в надежде на то, что перед смертью я положил в карман немного вяленой говядины.
Я хотел погладить псину, но она шарахнулась в сторону. В этот момент она походила на девушку, которая боится, что ты испортишь ей прическу.
На ошейнике болталась медная бирка с надписью: «Я — Молли. Пожалуйста, верните меня…» — и адрес в Неназванном. До ее дома было миль семь, не меньше. Интересно, сколько времени ушло у собаки на то, чтобы выгравировать эту надпись?
Сообразив, что дружба со мной не принесет больших дивидендов, Молли помчалась прочь. Я последовал за ней, твердо решив посадить ее в машину и вернуть хозяевам. Они, должно быть, обезумели от горя. Наверняка собака принадлежит маленькой девочке, которая все глаза себе выплакала. Или паре студенток, которые пытаются пережить боль утраты, делая друг другу эротический массаж.
Когда гонишься за собакой, сложно выглядеть крутым; а я и так бегаю как девчонка. Время от времени Молли недовольно оглядывалась на меня и ускоряла бег. Кружным путем мы пересекли поле, и тут раздался вопль, от которого у меня похолодело внутри, — тонкий, пронзительный, почти свист. Такой звук издают только два существа: африканский попугай-жако и пятнадцатилетняя самка человека. Я развернулся и пошел туда, откуда донесся вопль; собака внимательно посмотрела на меня и побежала в противоположном направлении. Я огляделся…
А, они уже смеются. В стороне от сцены стоял чернокожий парень с дредами, в пальто и растаманском берете — похоже, малый рассчитывал произвести впечатление своим внешним видом. Парня окружила стайка девочек. «Еще! Еще!» — кричали они, выпучив глаза и прикрывая ладошками распахнутые от удивления рты. Судя по их реакции, я предположил, что наткнулся на самое жуткое существо из тех, которых можно встретить на вечеринках: на фокусника-любителя.
— Боже мой! — воскликнула девушка, стоявшая ближе всех ко мне. — Он левитировал!
Одна из зрительниц побледнела и готова была расплакаться, другая всплеснула руками и пошла прочь.
Доверчивость — это нож, приставленный к горлу цивилизации.
— Высоко? — хмуро спросил я.
Ямаец посмотрел на меня так, словно он — жрец вуду, пытающийся пронзить взглядом противника. Видимо, предполагалось, что после этого в моей голове завоет терменвокс.
— Чувак, все без ума от скептиков, — сказал парень. Его выговор походил одновременно на речь жителя Ямайки, ирландца и пирата из фильма.
— Покажи! Покажи ему! — завопила пара девиц.
Не знаю, с чем связана моя потребность обламывать кайф таким людям. Наверное, мне нравится считать себя поборником здравомыслия. Но в тот вечер я, похоже, просто злился, что ночью ямаец сможет заняться сексом, а я — нет.
— Левитация а-ля Бальдуччи, дюймах в шести над землей? — спросил я. — Та, которую демонстрировал в своем телешоу Дэвид Блейн, этот мошенник от магии? Все, что нужно для такой левитации, — это крепкие лодыжки и немного актерского мастерства, верно?
И тупые пьяные зрители…
Взгляд ямайца остановился на мне, и я занервничал. Это ощущение было знакомо мне еще со школы. Внезапно я понял, что влип и что до сих пор не научился искусству самозащиты. В таких городах, как Неназванный, где по пятницам пьяные драки в барах напоминают уличные бои после выборов в странах третьего мира, умникам, вроде меня, нужно держать рот на замке.
И тут фокусник улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба. Какой обаяшка.
— Так… чем же удивить мистера Скептика? А, смотрите-ка… Ты уши сегодня мыл?
Ямаец потянулся к моему уху, и я притворно ахнул, ожидая, что он вытащит оттуда блестящий четвертак. Но у него в кулаке оказалась не монета, а длинная черная сороконожка. Растаман поворачивал руку и так, и сяк, а насекомое, извиваясь, ползало по ней. Одна из девушек взвизгнула.
Зажав сороконожку между большим и указательным пальцами, ямаец выставил ее на всеобщее обозрение. Другую его ладонь обматывали несколько слоев пластыря. Этой рукой он провел перед существом, и оно мгновенно исчезло. Девушки ахнули.
— Неплохой фокус, — сказал я, посмотрев на часы.
— Чувак, хочешь узнать, куда она делась?
— Нет.
Внезапно мне стало дурно. Меня тошнило от одного вида этого ямайца.
— Не принимай близко к сердцу, ладно? Я — зажравшаяся скотина, меня ничем не удивишь.
— Я еще и не то могу.
— Ага, но лучшие фокусы ты показываешь только у себя дома и только шестнадцатилетним девочкам?
— Ты сны видишь? За пиво я истолкую любой сон.
Вот вам Неназванный: жалкий городишко, который по числу психов на душу населения уступает только Сан-Франциско. Отличный был бы знак при въезде в город: «Добро пожаловать в Неназванный! Толкование снов за пиво».
— Пива у меня нет. Похоже, сегодня не мой день, — сказал я.
— Тогда сделаем так, мистер Скептик: я, как Даниил из Ветхого Завета, расскажу твой последний сон, а затем объясню, что он означает. Если угадаю, с тебя пиво. По рукам?
— Еще бы. Ведь лучший способ применять паранормальные способности — это разводить людей на пиво.
Я покрутил головой, увидел, что Молли бегает вокруг палатки с хот-догами, и скомандовал ногам идти за собакой, а губам — сказать парню «забудь».
Тело мне не подчинилось.
Я понимал, что разговор не сулит ничего хорошего, но мои ноги словно вросли в землю.
— Утром, во время грозы, тебе приснился сон.
Я посмотрел прямо в глаза ямайцу.
Пф-ф… Он просто угадал…
— Во сне к тебе вернулась твоя девушка, Тина…
Эй! Откуда ему это известно?..
— …ты приходишь домой, а там она с кучей динамита и огромным детонатором, какие только в мультфильмах бывают. Ты спрашиваешь у Тины: «Что ты задумала?» Она отвечает: «А вот что», — и жмет на ручку детонатора. — Парень взмахнул руками. — Бум! Ты открываешь глаза, и взрыв превращается в раскат грома. Ну что, чувак, я прав?
Ма. Терь. Божь. Я.
Ямаец улыбнулся.
Девицы уставились на меня.
— О боже… — прошептала одна из них.
Терпеть не могу, когда последнее слово остается не за мной, и поэтому я что-то пробурчал в ответ.
— Он прав? Он угадал, да? — спросила другая девушка.
Сильно накрашенная девица, стоявшая рядом с ней, внезапно побледнела, словно какой-то вампир высосал из нее всю кровь. Зрители, сами того не понимая, отступили на пару шагов, будто пытаясь вернуться в нормальный мир.
