По телевизору Лиса танцует в Невидимом Ночном Клубе с Досточтимой Маргарет, и волосы у той опять готовы вспыхнуть. «Норны» играют свой пронзительный хит из «Давай же, Эйлин». «Норны» знают только две песни: «Давай же, Эйлин» и «Всякий хочет править миром». Они не играют на настоящих музыкальных инструментах. Они играют на писклявых собачьих игрушках и еще на ванне, которая заколдована, но никто не знает — кем, почему и зачем.
— Если бы вы могли выбрать, — говорит Джереми, — невидимость или способность летать, что бы вы выбрали?
Все смотрят на него.
— Только извращенец может захотеть стать невидимым, — говорит Элизабет.
— Если ты невидимка, нужно ходить нагишом, — говорит Карл, — иначе люди увидят твою одежду.
— Если бы ты мог летать, тебе бы пришлось носить термобелье, потому что наверху холодно. Таким образом, все зависит от того, предпочитаешь ли ты носить теплое белье или не носить белья вовсе, — говорит Эми.
Они всегда разговаривают подобным образом. Джереми начинает ощущать тоску по дому, хотя он еще и не уехал.
— Пойду, пожалуй, приготовлю брауниз,
[15]
— говорит Джереми. — Элизабет, ты не хочешь мне помочь готовить брауниз?
— Тс-с-с, — говорит Элизабет, — вот хороший момент.
В телевизоре Лиса и Досточтимая Маргарет страстно обнимаются. Со стороны Досточтимой это всего лишь шутка.
Родители Джереми уходят спать в час. К трем Эми и Элизабет засыпают на диване, а Карл поднимается наверх, чтобы проверить электронную почту на iBook'e Джереми. В телевизоре волки бродят по тундре сорокового этажа Свободной народной библиотеки Древа Мира. Густо сыплется снег, и библиотекари жгут книги, чтобы согреться, но только самые унылые и нравоучительные книги.
Джереми не знает, куда подевалась Талис, и отправляется ее искать. Она ушла недалеко. Она на лестничной площадке, глядит на тот кусок стены, где должна висеть картина, принадлежащая Алис Марс. У Талис в руках ее меч и пластиковая сумочка. В туалете рядом с лестничной площадкой поющий унитаз еще напевает по-немецки.
— Мы берем картину с собой, — говорит Джереми. — Папа настоял, на случай если по неосторожности подожжет дом, пока нас не будет. Хочешь на нее посмотреть? Я бы всем показал, но все уже спят.
— Конечно, — говорит Талис.
Тогда Джереми берет фонарь, ведет ее в гараж и показывает микроавтобус. Она забирается внутрь и садится на один из сине-меховых диванов. Она оглядывается по сторонам, и он пытается угадать, о чем она думает. Он гадает, не застряла ли у нее в голове унитазная песня.
— Это все папа сделал, — говорит Джереми. Он направляет фонарь на диско-шар. Брызги света разлетаются по тревожным увертливым орбитам. Джереми показывает Талис, как отец повесил картину. Она выглядит чужеродной в микроавтобусе, как если бы ее засунул сюда безумец. Особенно при отсветах от диско-шара. Женщина с картины кажется смущенной и озабоченной, как будто отец Джереми случайно лишил ее защитных сил. Возможно, диско-шар — это ее криптонит.
[16]
— Ты помнишь, что я тебе снился? — говорит Джереми. Талис кивает. — Мне кажется, ты снилась мне, ты была Лисой.
Талис взмахивает руками, прижимая к себе костюм, меч, пластиковую сумочку с ушами и хвостом бедной Лисы.
— Ты хотела, чтобы я что-то для тебя сделал, — говорит Джереми, — я должен был как-то тебя спасти.
Талис спокойно смотрит на него.
— Как у тебя получается все время молчать? — говорит Джереми. Это настораживает. Насколько хорошо он чувствует себя с Элизабет, по-дружески, настолько все сейчас непривычно и дискомфортно. Насколько он привык наслаждаться ощущением дискомфорта от общества Талис, настолько сейчас, вдруг, этого нет. Это должно быть как-то связано с сексом. Прекрати думать о сексе, думает он.
Талис открывает рот и опять закрывает его. Потом говорит:
— Я не знаю. Эми так много говорит. Все вы много говорите. Кто-то же должен молчать. Тот, кто слушает.
— Ох, — говорит Джереми, — я-то думал, что у тебя есть трагическая тайна. Например, заикание.
Но дело в том, что тайны не могут иметь тайн, они сами есть тайны.
— Нет, — говорит Талис, — это как будто быть невидимкой, понимаешь? Не говорить. Мне так нравится.
— Но ты не невидимка, — говорит Джереми. — Ни для меня. Ни для Карла. Ты в самом деле нравишься Карлу. Ты нарочно ударила его боа-констриктором?
Но Талис говорит:
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
Диско-шар вертится и вертится. Джереми от этого как будто укачивает, и как будто он болеет блестящей диско-проказой. Он ничего не отвечает Талис, чтобы почувствовать, как это бывает. Хотя, возможно, это невежливо. Или, возможно, невежливо, когда все говорят, не оставляя для Талис никакого пробела, чтобы вставить словечко.
— Зато ты пропустишь школу, — наконец говорит Талис.
— Ага, — говорит он. Он оставляет еще один пробел, но на этот раз Талис ничего не говорит.
— Мы будем останавливаться во всех этих музеях и прочих заведениях, на протяжении всего пути. От меня ждут, что я буду вести блог для школы и все в нем напишу. Я собираюсь много насочинять.
— Тебе нужно составить список городов с самыми странными именами и ехать через них, — говорит Талис. — Город Конских Голов. Такой на самом деле есть.
— Плантагенет, — говорит Джереми. — Это тоже такой город. Я должен сказать тебе кое-что странное.
Талис, по обыкновению, ждет.
Джереми говорит:
— Я звонил в свою телефонную будку, в ту, что я унаследовал, и кто-то ответил. У нее был голос Лисы, и она сказала мне… она сказала мне перезвонить попозже. Потом я звонил еще несколько раз, но больше не застал ее.
— Лиса — вымышленный персонаж, — говорит Талис, — «Библиотека» — просто телесериал.
Но голос ее звучит неуверенно. Так всегда с «Библиотекой». Никто ничего не знает наверняка. Всякий, кто смотрит ее, хочет и надеется, что это — не просто игра. Это волшебство, настоящее волшебство.
— Я знаю, — говорит Джереми.
— Я хочу, чтобы Лиса существовала в действительности, — говорит Лиса-Талис.
Они уже долго сидят в микроавтобусе. Если Карл ищет их и не может найти, он наверняка подумает, что они занимаются сексом. Он убьет Джереми. Однажды Карл пытался задушить другого мальчика за то, что тот нечаянно помочился на его ботинки. Джереми может даже поцеловать Талис. Так он и делает, хотя у нее все еще в руках меч. Она не пронзает Джереми мечом. Темно, он закрыл глаза, и ему почти удается представить, что он целует Элизабет.
