Я думаю, когда они убили Марджори, кровь попала на купальный
костюм Кэрол, а так как он был мокрый и красный, они этого не заметили. Ну, и
когда его развесили на балконе, с него и накапало на мостовую.
Девушку передернуло.
— Эти капли до сих пор стоят у меня перед глазами.
— Ну вот, — сказал сэр Генри. — Теперь я
припоминаю. Настоящее имя преступника было Девис. Я просто забыл, что одной из
его вымышленных фамилий была Дейкр. Ловкая была парочка. Мне всегда казалось
невероятным, что никто не замечает подмены. Но думаю, мисс Марпл права: люди
скорее запоминают во что человек был одет, нежели лицо. Вот преступники и
пользовались этим, а мы, даже подозревая Девиса, никак не могли его уличить.
— Тетушка Джейн, ну как вам это удается? —
взмолился Рэймонд, глядя на мисс Марпл широко открытыми глазами.
— Просто я все больше и больше убеждаюсь, что все на
свете, в сущности, когда-то уже случалось. Знала я некую миссис Грин… Так вот
она похоронила пятерых детей, и все они были застрахованы. Вот и напрашиваются
всякие сравнения…
Она сокрушенно покачала головой.
— Даже у нас, в деревне, столько зла… Надеюсь, дорогие
мои, вам никогда не придется узнать, сколько его во всем мире.
Мотив и возможность
Мистер Петерик начал с того, что откашлялся — гораздо
многозначительнее, чем обычно.
— Боюсь, после всех этих удивительных историй моя
покажется вам слишком уж незамысловатой, — извиняющимся тоном начал
он. — Сразу скажу: никаких кровавых сцен в ней нет, и тем не менее, на мой
взгляд, это очень интересный и захватывающий случай. К счастью, его разгадка
мне известна.
— Уж не юридическая ли казуистика? — испуганно
осведомилась Джойс Ламприер. — Не какое-нибудь «дело Барнэби против
Скиннера», слушавшееся году эдак в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом?
Мистер Петерик строго глянул на нее поверх пенсне, но, не
выдержав, рассмеялся.
— Нет-нет, моя милая. Вам совершенно нечего опасаться.
История, которую я собираюсь рассказать, настолько проста и незатейлива, что в
ней может разобраться любой.
— И никаких юридических терминов, обещаете? —
потребовала мисс Марпл, угрожающе взмахивая спицей.
— Избави Боже, — заверил ее мистер Петерик.
— Ну ладно, хоть и с трудом верится. Так мы слушаем.
— История касается моего бывшего клиента. Я буду
называть его мистер Клоуд — Саймон Клоуд. Человек он был очень и очень
состоятельный. Жил, к слову сказать, здесь неподалеку. Большой дом… Его
единственный сын погиб на войне, оставив после себя совсем маленькую дочку. Ее
мать умерла при родах. Естественно, девчушка жила у деда, который просто души в
ней не чаял. Малышка Крис могла веревки из него вить. Никогда я не встречал
такого полного самоотречения. И словами не передать, что с ним было, когда
девочка — ей шел двенадцатый годик — подхватила где-то воспаление легких и
умерла.
Можно сказать, Саймон Клоуд продолжал жить только по
привычке. Вскоре скончался один из его братьев, оставив своих детей в на
редкость стесненных обстоятельствах. Саймон Клоуд великодушно забрал их к себе.
Вот так в его доме и появились Грейс, Мэри и Джордж. Старик был добр и щедр к
ним, но, похоже не испытывал и малой толики той любви и привязанности, которые
пришлись на долю его внучки. Для Джорджа нашлась работа в ближайшем банке.
Грейс вскоре вышла замуж за некоего Филиппа Гаррода, молодого, но уже подающего
большие надежды химика. Мэри, тихая замкнутая девушка, осталась жить в доме и
заботилась о своем дяде. Думаю, она любила его, хотя в силу природной
сдержанности предпочитала никак не проявлять своих чувств. Насколько я знаю,
они жили тихо и мирно. Да, чуть не забыл… После смерти маленькой Кристобель
Саймон Клоуд пришел ко мне и поручил составить новое завещание. По этому
завещанию все его состояние — весьма, кстати сказать, солидное — поровну
делилось между племянником и племянницами: каждый получал по трети.
Шло время. Однажды, случайно повстречав Джорджа Клоуда и
невзначай спросив о дяде, которого давно не видел, я был неприятно удивлен
мрачным выражением, тут же появившимся на его лице.
«Хоть бы вы на него повлияли, — мрачно сказал он, и на
его честном простоватом лице отразились замешательство и тревога. — Эти
спиритические сеансы добром не кончатся».
«Какие еще сеансы?» — тут же насторожился я.
Тогда Джордж рассказал мне, что мистер Клоуд, совершенно случайно
заинтересовавшись этим явлением, постепенно начал входить во вкус, а после
того, как он познакомился с этой американкой, называющей себя медиумом, некой
Эвридикой Спрагг, дело приняло серьезный оборот. Эта мошенница возымела над
Саймоном Клоудом огромную власть. Она практически постоянно находилась в доме и
проводила бесконечные сеансы, во время которых Саймону, безумно скучавшему по
умершей внучке, незримо являлся ее дух.
Скажу прямо: я не отношусь к числу тех, кто безоговорочно
отрицает спиритизм. Я уже не раз говорил здесь, что доверяю только фактам.
Уверен, что, если научно подойти к этому явлению, беспристрастно взвесив все
«за» и «против», выяснится много такого, что никак нельзя отнести на счет
мошенничества и от чего можно было бы пренебрежительно отмахнуться. Поэтому,
можно сказать, я верю и не верю одновременно.
Нельзя, впрочем, отрицать и того, что спиритизм — весьма
удобное средство для разного рода жульничеств. Из того, что я услышал об этой
Эвридике Спрагг, я понял, что Саймон Клоуд попал в руки мошенницы самой высокой
пробы. Я всегда считал мистера Клоуда человеком здравомыслящим, в известной
степени даже проницательным, но понимал, что, когда дело касалось отношения
старика к умершей внучке, нет ничего легче, чем заставить его выдать желаемое
за действительность.
Чем дольше я обдумывал ситуацию, тем меньше она мне
нравилась. Я любил молодых Клоудов, Мэри и Джорджа, и прекрасно понимал, чем
для них может обернуться новое увлечение их дяди.
Найдя какой-то предлог, я заглянул к ним домой. Было
очевидно, что миссис Спрагг обосновалась там надолго и как самая дорогая
гостья, пользующаяся непререкаемым авторитетом Достаточно было взглянуть на
нее, чтобы мои опасения подтвердились. Это была немолодая уже особа, одетая
крикливо и вызывающе. Она поминутно поминала «возлюбленных, ушедших от нас в
мир иной» и откровенно играла на чувствах несчастного старика.
Кроме того, она привезла с собой своего мужа, мистера
Абсалома Спрагга, худого высокого мужчину с меланхоличным выражением лица и
довольно вороватым взглядом.
Я осторожно расспросил Саймона о его новых знакомых. Он был
в восторге! Эвридика Спрагг — изумительная женщина! Ниспослана ему Богом в
ответ на его мольбы! Деньги для нее ничто, и единственное, что ей надо от
жизни, — возможность помочь страждущим сердцам. Маленькую Крис она любит
как мать, и это тогда, когда он сам готов относиться к этой женщине как к
дочери. Он даже рассказал мне некоторые подробности: как он слышал голосок
Крис, сообщивший, как же ей там чудесно с мамочкой и папочкой. Хотя, сколько я
помнил Кристобель, подобные умильные словечки были совершенно не в ее
характере. Мало того, по словам Саймона, девочка настойчиво утверждала, что
«мама и папа любят дорогую миссис Спрагг».
