— Но это же действительно несчастный случай!
— Конечно, можно взглянуть на это и так. То есть,
казалось бы, нет никаких причин смотреть на это иначе. Но мистер Сандерс
рассказывал мне, что служил в торговом флоте… А тот, кто плавал на кораблях,
никогда не потеряет равновесия в трамвае, где даже я вполне способна устоять на
ногах. Так что судите сами.
— Значит, вы уже тогда пришли к определенным
выводам? — спросил сэр Генри.
Мисс Марпл кивнула.
— О да! Если у меня и оставались какие сомнения, они
исчезли, когда я увидела, как мистер Сандерс переводит жену через дорогу. И вот
я хочу вас спросить, сэр Генри: что, по-вашему, мне было делать? Жизнерадостная
счастливая молодая женщина, и я знала, что ее очень хотят убить.
— Дорогая, вы не перестаете меня изумлять.
— Это оттого, что вы не хотите смотреть фактам в лицо.
Впрочем, теперь этим редко кто себя утруждает. В глубине души вы уверены, что
ничего такого просто быть не может. Так вот в том-то и дело, что может! И еще
как может! К несчастью, мои возможности были сильно ограничены. Не могла же я
идти с этим в полицию! Не меньшей глупостью было бы и пытаться предостеречь
жену: она безгранично доверяла своему мужу. Тогда я решила побольше узнать об
этой паре. Когда сидишь с рукоделием у камина, не так уж трудно вызвать
человека на разговор. Миссис Сандерс — Глэдис Сандерс — только того и нужно было
— поболтать. Оказалось, что они недавно поженились. Вскорости муж должен был
получить наследство, но пока они едва сводили концы с концами. По существу,
молодые жили на проценты с ее капитала. Она все сокрушалась, что не может
воспользоваться самим капиталом. Я еще подумала, что у нее довольно
предусмотрительные родственники. Но с процентами она могла делать все что
угодно — хоть завещать! Что, кстати, и сделала. Сразу же после свадьбы они с
мужем составили завещания — каждый в пользу друг друга. Это было очень
трогательно. «Ничего! Скоро дела у Джека пойдут в гору…» — только и твердила
она. Пока же им приходилось трудновато. В гостинице они снимали комнату на
верхнем этаже — там, где обычно живет прислуга. В случае пожара — хуже не
придумаешь. Правда, это было вроде как предусмотрено — прямо у окна была
пожарная лестница. Я как можно деликатнее выяснила, нет ли там еще и балкона?
Очень уж они мне не нравятся, эти балконы. Подтолкнул и.., ну, вы понимаете.
Оказалось, балкон был, но она мне обещала не выходить на
него. Я сказала, что видела очень нехороший сон. Это подействовало. Такое
иногда оказывается очень действенным. По-видимому, она тут же о нашем разговоре
рассказала мужу. Во всяком случае, он начал довольно странно на меня
посматривать. Вспомнил, наверное, что я тоже была в том трамвае.
Я тем временем совершенно измучилась, поскольку никак не
могла придумать, как бы помешать его замыслам. Конечно, для этого достаточно
было бы и пары слов, сказанных мною Сандерсу на ушко, но это не предотвращало
несчастья, а только его откладывало. Сандерс попросту отложил бы исполнение
своего плана на неопределенное время. В конце концов, я пришла к выводу, что
единственный способ решить эту проблему — устроить ему ловушку. То есть
заставить его совершить покушение, но сделать это так, чтобы он выдал себя с
головой. Для Глэдис это, конечно, будет страшным потрясением, но зато это
предотвратит несчастье!
— Поразительно! — сказал доктор Ллойд. — И
как же вы этого добились?
— Была у меня одна мысль… Только я не успела ее осуществить:
этот человек опередил меня. Он нанес удар первым. Поняв, что я жду очередного
несчастного случая, он инсценировал… убийство!
Все ахнули. Мисс Марпл насупилась.
— Какой-то сумбурный получается рассказ. Но все
произошло так неожиданно… И я была так подавлена… Никак не могу избавиться от
мысли, что могла предотвратить это несчастье. Но на все воля Божья, и не нам
судить о делах его. Я сделала все, что могла.
Помню, меня мучил безотчетный страх. Нас всех словно
преследовало несчастье. Это было как проклятье. Началось все с Джорджа,
швейцара. Бронхит, перешедший в пневмонию, — и в четыре дня его не стало.
Это было тяжелым ударом для всех. До Рождества оставалось всего четыре дня.
Затем одна из горничных, очень милая девушка, порезала палец и через день умерла
от заражения крови.
Вскоре после этого я сидела в гостиной с мисс Троллап и
миссис Карпентер. Миссис Карпентер все смаковала эти печальные события.
Отвратительная была особа.
«Помяните мое слово, — говорила она, — это еще не
конец. Бог любит троицу. Будет еще одна смерть, можете не сомневаться. Долго
ждать не придется».
И вот, когда она это говорила, я подняла голову и увидела в
дверях мистера Сандерса. Никогда не забуду выражения его лица. Он тут же
опомнился и улыбнулся, но я уже все поняла. Никто и ничто не разуверит меня,
что именно слова миссис Карпентер подтолкнули его.
Он подошел к нам и со своей обычной приветливой улыбкой
поинтересовался:
«Не нужно ли кому купить что-нибудь к Рождеству? Я скоро
поеду в Кестон».
Когда через пару минут он отошел, мне почему-то стало не по
себе.
«Где миссис Сандерс?» — поспешно спросила я.
Мисс Троллап ответила, что Глэдис уехала к своим друзьям,
каким-то Мортимерам, играть в бридж. Я немного успокоилась, но никак не могла
избавиться от ощущения, что времени остается совсем немного. Через полчаса я
встала и отправилась в свою комнату. Повстречав на лестнице доктора Коулза,
который был там врачом — он спускался вниз, — я попросила его зайти,
поскольку хотела проконсультироваться у него по поводу моего ревматизма. Он по
секрету сообщил мне о смерти бедняжки Мэри, той горничной. «Управляющий не
хочет огласки, — заявил он, — и просил сохранить все в тайне». Я
ничего ему не сказала, хотя, с тех пор как бедная девушка испустила последний
вздох, постояльцы ни о чем другом уже и не говорили. Такие новости расходятся
быстро — человек его профессии должен бы знать это как никто другой. Однако
доктор Коулз был настолько наивен, что позволял себе верить в то, во что бы ему
хотелось верить. Он вообще, по-моему, все принимал за чистую монету. Так что
мне очень не понравилось то, о чем он обмолвился перед уходом. Сандерс просил
его осмотреть жену. Оказывается, ей последнее время нездоровилось. Несварение
желудка, общая подавленность…
И это в тот же день, когда сама Глэдис Сандерс сказала мне,
что с желудком у нее, слава Богу, все в порядке.
Можете себе представить? Мои подозрения усилились во много
раз. Мистер Сандерс подготавливал почву. Но что он собирался делать? Доктор
Коулз ушел, прежде чем я успела поделиться с ним своими опасениями. Хотя что
могла ему сказать? Когда я вышла из комнаты, по лестнице спускался Сандерс
собственной персоной! Он был в пальто и снова спросил, не нужно ли мне чего в
городе. Помню, я с большим трудом не сказала ему все, что я о нем думаю. Пройдя
в комнату для отдыха, я заказала чаю. Было ровно половина шестого.
