— Вы можете связаться с доктором Ниямой и приказать ему немедленно возвращаться.
— Я уже говорил с ним по телекому, — Шеф не скрывал огорчения, — Он сообщил, что они смогут быть на базе только через два дня. Вы же знаете, что это за человек. Упрямец! Для него моих распоряжений не существует.
— Но вы сказали ему, что ситуация с доктором Симадзаки не терпит отлагательств?
— Разумеется, сказал. Но ему как об стену горох. Знаете, что он ответил? «Пускай рожает, потом выбросим куда-нибудь, и все дела».
— Ну что за человек! — вздохнул Могамигава. — Тогда поедем на турбоходе.
— Что?! — чуть не задохнулся я, — На нём мы доберёмся только до озера Подлости. Над водой эта кроха не пройдёт. Обойти озеро невозможно, потому что на севере оно выходит прямо к Мамардасийскому морю, на юге, за мысом Самоудовлетворения, тоже море.
С каждым произнесённым словом я всё сильнее злился на Фукаду, который как в рот воды набрал. Мог бы он сделать кесарево сечение — не было бы никакой проблемы. В последнее время появляется всё больше врачей, не способных ничего сделать руками — даже самую простую операцию; как они сами говорят, во всём виноват прогресс медицинской науки. Кому такой прогресс нужен?
— Так вот, до Мамардасии такой маршрут, — продолжал я. — На турбоходе до озера Подлости, там сооружаем плот из того, что растёт в округе, переправляемся, потом на запад по болотам и ещё километров двадцать пешком.
— А полегче маршрута нет? — простонал доктор Могамигава, похоже, разделявший мои мысли в отношении доктора, и недобро покосился на Фукаду.
Фукада чувствовал себя неловко и, оправдываясь, заёрзал на месте:
— Вообще-то надо бы мне пойти, но вы же знаете: у меня ноги слабые, хронические болезни…
— Никто вас туда не посылает, — отрезал Могамигава.
Фукада бросил на него полный негодования взгляд и сердито умолк.
В комнате повисло молчание.
Его прервал Фукада. Сделав вид, что ему надо идти, он поднялся со стула:
— Ну я пойду. Работа.
Когда наш никчёмный коллега вышел, шеф громко вздохнул. Мы с Могамигавой тоже устали от Фукады. Говорить не хотелось.
С горы Ночного Плача ветер принёс наполненный восторгом женский стон.
— Вот это вопль! — сказал, как плюнул, Могамигава. — Гора, издающая такие звуки, должна называться по-другому. Какой уж тут Ночной Плач! Это Волна Экстаза, — Он округлил глаза и, почесав в затылке, заключил: — Что я такое говорю?! О боже! Как же низко я пал.
Я глубоко затянулся сигаретой и стал рассказывать, стараясь говорить как можно спокойнее:
— Поделюсь своим опытом — однажды мне пришлось добираться от озера Подлости до Мамардасии и обратно. И постройка плота, и пешие переходы — это всё не так страшно. Главная причина, почему мне не хочется идти туда снова, — разная тамошняя кошмарная живность. По идее, мне уже давно следовало привыкнуть к удивительным условиям, в которых обитают внеземные формы жизни, кажущиеся нам невероятными. И всё равно встречается такая гадость, что невозможно оставаться безразличным, даже с точки зрения чисто научного интереса.
— Может, не стоит сейчас об этом? — встрял шеф.
Я покачал головой:
— Нет. Нужно заранее предупредить доктора Могамигаву. Хотя бы в общих чертах. Чтобы смягчить шок.
— Неужели это в самом деле такие чудовища? О них чего только не говорят…
— Почти все эти животные и растения встречаются и здесь. Но там они существуют в форме особого биоценоза, отличающегося большой перенаселённостью. Растения образуют многоуровневые колонии; в этой биомассе формируются сообщества представителей фауны, мирно уживающиеся друг с другом. Например, некоторые виды водорослей, почти не встречающиеся в наших местах, расплодились в озере Подлости. Видимо, в физиологическом плане это оптимальное для них место. Водоросли-липучки, кровавые, ласкающие водоросли…
— Ласкающие водоросли?! Это кошмар! — Могамигава приподнялся и застучал кулаками по столу, — Недавно моя жена пошла искупаться на озеро — тут недалеко. Вошла в воду, и через несколько минут у неё стали слипаться глаза. Шатаясь, вышла на берег. Оказалось — эти самые! Страшная гадость! — пробормотал он уже спокойнее, — Не надо было брать жену на эту дикую планету.
— Каких только тварей не водится в этом озере. Оно буквально кишит плоскоспинными бегемотами, червекрокодилами, булькающими аллигаторами. Кого там только нет.
— Они опасны?
— Нет. Но они вылезают из воды и такое устраивают! Кроме крупных животных там полно пластинчатых медуз и других тварей. Так что плот надо связать покрепче. Перевернёмся — будет не до шуток.
— В болотах наверняка тоже всякой дряни полно. Я прав? — с дрожью спросил Могамигава.
— Там растёт забудь-трава. В больших количествах.
— О-о! Забудь-трава! Какой ужас! — Могамигава снова забарабанил по столешнице кулаками и весь как-то перекосился. — Недавно я собирал образцы растений для культивирования перфорационных бактерий. И случайно попалась эта самая трава. Так я забыл, какие тесты собирался проводить! И была-то всего одна травинка. А если там будет целое поле забудь-травы, кто знает, что мы забудем? Может, не сможем даже вспомнить, зачем пришли!
— Тогда лучше будет заранее записать, — дал совет Шеф.
— А вдруг мы читать разучимся?
Шеф рассмеялся, отрицательно качая головой:
— Это будет временная потеря памяти, а не старческое слабоумие. Так что не так страшно.
— Нам и через джунгли придётся пробираться? — Могамигава смотрел на меня испуганными глазами. — Что там у них, в джунглях?
— Там расплодились целые колонии трубчатых и зонтичных, характерных для местностей на границе между джунглями и открытыми пространствами, например полями забудь-травы. Ещё там, на чесоточном дереве, растёт тип лишайника — висячая ползучка. Впрочем, это не дерево, скорее кустарник. А местная фауна… Из животных — прежде всего олень-свистун, многоухий кролик, трехгорбый кабан, носатая сирена, раскладная корова. Из птиц — пенисный воробей, из насекомых — скрипучая цикада. Из видов, которые нам не удалось классифицировать, я бы назвал реликтовый кокон и, наконец, разбуди-жену — создание, которого никто не видел. Мы знаем его только по голосу.
— Ах! Ещё и разбуди-жену! Только этого не хватало! — Могамигава забарабанил по столу и запустил пальцы в шевелюру. — Стоит ночью услышать её жуткие вопли — всё! Покоя не будет. Жена просыпается, будит меня… Зачем я её привёз на эту чёртову планету! — Он уронил голову на руки.
«Чего теперь жаловаться. Сам сюда свою красавицу притащил. Побоялся, как бы рога не наставила», — подумал я.
Могамигава поднял голову.
— А что там дальше, в джунглях? — Он вцепился обеими руками в край стола. — Наверное, ещё круче, да?
