Еще одно протяжное мычание.
— Видишь, он подтверждает свою вину! — истолковал Приск по-своему невнятные звуки.
— А ты, сынок, не врешь, что везешь Мурену в лагерь?
— В самом деле.
— Тогда вези. А я провожу тебя — дорога тут опасная.
— Ну что ж… Езжай впереди. Я — за тобой.
Приск посторонился, пропуская ветерана вперед и зорко следя, чтобы тот не выкинул какую-нибудь глупость.
Они дошли часа за два. Несмотря на то что наступила первая ночная стража, никто в лагере не ложился. Свет факелов был виден издалека.
Когда Приск крикнул часовому, кто он таков и что привез раненого знаменосца Мурену, ему открыли, но не сразу. Когда въехали внутрь, тут же несколько легионеров в полном вооружении окружили вновь прибывших и потребовали сдать оружие. Правда, вязать не стали. Это уже хорошо.
Караульный провел Корнелия и Приска, что ни на миг не отпускал от себя лошадь с пленником, к принципии. С первого взгляда было ясно, что в лагере идет веселая пирушка. Повсюду слышались громкие голоса, смех, здравицы.
— Что за праздник? — спросил ветеран.
— У нас новый принцепс, Император Цезарь Нерва Август, — отозвался караульный, — сегодня давали присягу.
«О боги, Домициан мертв!» — Приск едва не прокричал это вслух.
И уже не в силах сдерживаться, вдруг заорал:
— Да здравствует Нерва!
Караульный с изумлением уставился на него.
— Ты что, знаком лично?
— Знаком.
Это не было ложью, однажды он видел Нерву в гостях у отца.
Возле принципии Корнелия и Приска встретил Адриан.
— Ну ты и счастливчик! — Военный трибун хлопнул беглеца по плечу, как будто не было обвинений ни в предательстве, ни в том, что он враг народа. — Явился точнехонько сегодня.
— Что с Домицианом? — спросил Приск шепотом.
— Убит, — довольно громко ответил Адриан. — В собственном дворце. Теперь твое дело наверняка пересмотрят и пришлют помилование. А зачем ты связал знаменосца, можно полюбопытствовать? Он спятил?
— Можно сказать, что да. Это и есть ваш лазутчик, которого вы так старательно и безуспешно искали.
Адриан на миг онемел. Потом спросил:
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Тебе придется подтвердить свои слова.
— Я все докажу, если меня выслушают.
— Знаешь, я всегда мечтал лично захватить живого волка! — Адриан сдернул Мурену с лошади и взвалил себе на плечи. — Пошли, парень, легионный орел тебя ждет!
Глава III
Еще один суд
Осень 849 года от основания Рима
[95]
Эск
Через полчаса в том же зале принципии, где проходил суд над Приском, опять сидели все те же: Наталис (изрядно пьяный), Адриан (почти трезвый) и Декстр (совершенно трезвый, но очень мрачный).
Привели Мурену, его уже развязали, растерли закоченевшие руки и ноги и дали глотнуть вина. И к тому же разрешили помыться и переодели — Приск не развязывал пленника в дороге, лишь пару раз давал пить воду с вином, посему знаменосец был весь в собственной моче. Раны на руках были поверхностные и неглубокие, а на правом боку темнел синяк — именно туда Приск ударил с такой силой, что Мурена потерял сознание.
Приск изложил все факты: и то, что ауксиллария убил Мурена, и про кошелек убитого легионера, и то, что Мурена расспрашивал про осмотр места преступления в день их прибытия в лагерь, и то, что именно знаменосец имел возможность подменить монеты. Под конец передал в подробностях подслушанный разговор. Было ясно, как в полдень: Мурена знал, что Приска везут именно на этом корабле. Откуда? Только если он сам лично пристроил похищенного на корабль.
Пленник сидел недвижно, глядя куда-то мимо Приска, молча слушал рассказ новобранца.
— Что скажешь, Мурена? — спросил легат, язык его слегка заплетался, и он почему-то водил рукой из стороны в сторону, как будто пытался задернуть невидимые занавески.
Тут дверь распахнулась, вошел Валенс и с грохотом поставил на стол обитый бронзой сундучок. Он был заперт на замок, но Адриан попросту дернул за бронзовую накладку и сорвал замок.
Внутри лежали монеты, в основном золотые, впережку
[96]
с украшениями опять же из золота — венки, браслеты, массивные кольца, ритоны с великолепными конскими мордами.
— Эти-то монеты не поддельные, — заметил Адриан, вертя аурей императора Августа в руках. — Ах нет, ошибся, вот эта точно не римской чеканки, — заметил он, беря другую.
— Что скажешь? — повторил Наталис, багровея.
— У Децебала хватит золота любого из вас купить с потрохами! — с неожиданной яростью и злобой прорычал молчавший доселе Мурена. — У него столько золота, сколько Рим отчеканил за двадцать лет.
— Вранье! — еще больше побагровел Наталис.
— Тогда тебе мало заплатили, — сухо заметил Адриан.
— Здесь не все, — предположил Валенс. — Это только то, что он держал в своей кладовке.
— Пытать его, — мрачно сказал Декстр.
— Так ты сознаешься, Мурена? — повернулся к арестованному Адриан.
Тот отмахнулся, будто отгонял назойливую муху: чего спрашивать, и так все ясно.
— Ты должен назвать нам своих агентов, с кем встречался и когда. Что и кому передавал. Я должен знать, — потребовал Декстр.
— И не надейся, — Мурена внезапно наклонился, и его вырвало желчью.
— Пытать его! — завопил Декстр.
— Мы не будем его судить, — сказал Адриан, — дела никакого нет.
— Почему? Что ты задумал? — Глаза у Декстра так и вспыхнули.
— Посуди сам, что начнется в легионе, если узнают, что знаменосец предал легион, предал орла, убил ауксиллария и оклеветал новобранца, а сам брал за это золото у Децебала? Приск сказал караульному, что Мурена ранен. Мы скажем, что он умер от ран. — Адриан внимательно посмотрел на скрюченную фигуру знаменосца. — Что в принципе возможно.
Легат Наталис слушал, мрачно поглядывая то на Декстра, то на Адриана.
— У тебя хватит смелости все сделать самому? — спросил Адриан у знаменосца. — Или кто-то должен тебе помочь?
Тот затряс головой:
— И как только этот молокосос умеет выкручиваться? А?
— Я должен пытать Мурену! — настаивал Декстр.
— Забудь! — Адриан распоряжался, будто он был легатом, а Наталис у него — военным трибуном.
