— Мы можем связаться с принцепсом с помощью его секретаря Титиния Капитона. Это человек надежный. Дома он хранит изображения Брута, Кассия и Катона Младшего.
[107]
Немногие на такое ныне отваживаются. Но записка — это слишком ненадежно. Я переговорю с нужными людьми. А вы встретитесь с Нервой и подтвердите преданность Мезии, — задумчиво проговорил Плиний. — Но, как только мы явимся на Палатин, префект претория узнает об этом. И я не гарантирую, что мы выйдем из дворца живыми.
— Да, на Палатин соваться нельзя, — согласился Тиресий.
— Почему бы нам не встретиться в банях? — спросил Кука.
— В банях? — недоуменно переспросил Плиний.
— Ну да, в термах римляне проводят нередко целый день! — Кука пришел в восторг от своей идеи. — Почему бы тебе и твоим друзьям не отправиться в термы в сопровождении клиентов и рабов, а Нерва… он тоже может захотеть погреть старые косточки в кальдарии. Обычная встреча. Обычные разговоры.
Плиний восхищенно хлопнул в ладоши:
— О, боги! Ну конечно же, термы!
Глава IV
Банный день
Весна 850 года от основания Рима
[108]
Рим
Занятная получалась процессия. Клиенты собрались на улице возле дома Плиния еще до рассвета, дожидались, когда же господину будет угодно их принять. Наконец привратник открыл дверь, и пришедших дармоедов допустили в атрий. Приск и его спутники, пришедшие чуть позже, избавлены были от неприятного стояния на улице, зато стали свидетелями свары: приживалы ссорились и спорили, кого сегодня их патрон поведет в бани за свой счет, а кого не удостоит такой милости. В основном это были вольноотпущенники, но среди прочих толкались еще человек пять свободных обедневших бездельников.
Наконец патрон вышел. Плиний с показной любезностью поздоровался со всеми, назвал каждого по имени (раб-номенклатор
[109]
пару раз подсказал), и процессия двинулась к термам Тита, что находились сразу за амфитеатром. Патрона несли в лектике, остальные шли пешком. Рабы несли скребки, масло, ткани, вино, холодную воду и закуски. У дверей терм процессия столкнулась с почти точно такой же — это прибыл старый Спуринна, один из самых близких людей Плиния, рьяный противник Домициана. На него, видимо, Плиний больше всего уповал.
Однако важного разговора стоило ждать не сразу: поначалу полагалось помыться, а банный ритуал начался с натирания маслом и посещения парильни. Здесь, обливаясь потом, господа лишь перекинулись отдельными фразами. Плиний представил своих гостей сенаторам. Все трое были старше Плиния, все уже побывали в консулах, и все (по заверениям Плиния) были друзьями и сторонниками Траяна. Нервы еще не было, но (шепнул Спуринна) он придет обязательно.
Когда господа вышли из парильни, рабы принялись соскребать с распаренных тел масло и обливать горячей водой, Плиний сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь процедурой.
Приск вдруг протиснулся к нему, тронул за руку и спросил:
— Кто это?
— О ком ты, мой друг?
Плиний открыл глаза…
— Не верти головой! — прошипел Приск без всякого почтения. — Он стоит прямо за мной, просто посмотри. Средних лет, рыжий, нос мясистый… Этот тип о чем-то разговаривает со Спуринной.
Плиний потянулся, медленно повернул голову. Ни единого неосторожного движения. Все естественно. Оказывается, этот честный человек — вполне искушенный интриган.
— Уже отошел в сторону. Критий, — обратился Плиний к своему номенклатору, — выясни, что за человек этот рыжий тип, с кем пришел, чей клиент. Скажи, Плиний хочет всем устроить подарки к концу дня. Сообщишь господину Осторию.
Критий тут же ринулся выполнять приказание.
Приск подошел к друзьям.
— Скоро закончите? — спросил намеренно громко. — Не пойти ли нам поплавать в бассейне?
А потом шепнул:
— С кем пришел тот рыжий? Тиресий, ты не заметил?
— Кажется, со Спуринной. А в чем дело?
— Это центурион преторианцев.
— Ты не ошибаешься?
— Я бы узнал его в полной темноте.
Теперь рыжий уже крутился возле других старичков, друзей Плиния. Он явно что-то вынюхивал.
Критий вернулся:
— Якобы клиент Спуринны, появился пару дней назад, откуда и кто, неведомо. Его не слишком опасаются: политические доносы хотя и не отменены, но сенаторам ничем не угрожают.
Отрапортовав, Критий тут же исчез.
— Зато нам угрожает этот парень, — произнес одними губами Тиресий.
— Что будем делать?
— Тут есть еще одна маленькая жаркая парильня, — сказал Кука, — и там сейчас почти никого нет, я заметил.
Друзья переглянулись.
— Похоже, нам придется еще раз попариться, — сказал Тиресий.
Друзья подошли с равнодушным видом к рыжему.
Кука хлопнул его по плечу.
— Э, парень, да ты какой грязный! Плохо вымылся. Надобно вернуть тебя в лаконик!
Кука и Тиресий подхватили центуриона под руки и повели. Со стороны все выглядело милой дружеской возней.
Тот попытался сопротивляться, закричал. Кука и Тиресий захохотали. На них никто не обратил внимания — молодые бычки бесятся, и только.
Какого-то ветерана, что сидел в лаконике, бесцеремонно выставили, дверь замкнули медным ковшиком.
— Вы что, спятили… да я… — взвился центурион.
— Кто тебя послал? — перебил Тиресий.
— Вы все трое покойники! — объявил рыжий.
— Еще нет! — Бывший банщик очень грамотно заехал кулаком в скулу центуриону. — Бедняга! Он поскользнулся на мраморном полу.
— Я — центурион преторианцев! — закричал рыжий. — Если вы меня немедленно не выпустите, вас разрежут на куски!
Встать он не успел — Кука вновь его опрокинул. Кому как не Куке было знать все коварство банных полов.
— Никакой это не центурион — вдруг сказал Кука. — Это банный вор, он украл в прошлом месяце мой плащ.
— Да вы что… — Рыжий опешил.
— А у меня — новые башмаки, — кивнул Тиресий. — Все время вертится в раздевалке. Чуть оставишь что без присмотра, он тут как тут.
Центуриона, обалдевшего от жара и от побоев, вытащили в холодный вестибюль.
Был как раз приток народа, многие раздевались.
